Через день он пишет следующее:
– Жизнь человека с такой профессией ничем не отличается от жизни молодых людей того же возраста, но работающих в других областях. Семья, дети, кино раз в месяц, встречи с друзьями, интернет, иногда пивнушка на чей-нибудь день рождения, ну и хобби, типа рыбалки или футболка. Ничего особенного. Я знаю почти всех санитаров в своем округе – это все про них.
Все. Ничего от него больше узнать не удалось!
Тут мне пишет мой первый откликнувшийся товарищ, что мол, не удалось найти работников морга, но можно поговорить с хирургом, он на некоторые вопросы ответит, даст общее представление о людях и профессии.
Хоть что-то да выясню.
Хирург оказался человеком лет 35—40. С бородой. Расположил к себе своей улыбкой и мягким голосом.
Я попросил его описать санитара морга, человека 20—30 лет. Какие могут особенности у него вследствие его профессии?
– Да ничего особенного. Парень как парень. Такой же как все. Работает, встречается с девушкой, в кино ходит, – он улыбается.
– А может быть профессия какой-то отпечаток откладывает? Может быть, внешне они угрюмые, задумчивые?
– Нет. Абсолютно нормальные люди. Я сколько их знаю – внешне очень дружелюбные, открытые, улыбчивые. Могут пошутить. Очень спокойные, мягкие.
На вопрос о том, почему люди идут в эту профессию, он не дал однозначного ответа. Мол, совершенно по-разному. Как и в остальные профессии. Жизнь складывается так и человек работает.
Поговорив с ним еще, я понял, что пока сам не встречусь с этим санитаром я не смогу прочувствовать его и эту профессию.
Помощь мне пришла совершенно неожиданно и оттуда, откуда я ее совсем не ждал.
В той же социальной сети девушка, которую я знал только через общих знакомых, или точнее будет сказать, знал о которой, т.к. мы никогда не виделись, сначала задала первые вопросы, мало отличающиеся от тех, которые мне уже задавали ранее. Затем сообщила, что у нее есть знакомая, муж которой работает санитаром в морге. Лучшего развития событий и предположить было нельзя!
Конечно, я сразу все объяснил, зачем мне это и что именно я собираюсь спрашивать. В ответ мне пришло сообщение с телефоном и именем. И просьбой, сегодня не звонить, а лучше уже завтра, т.к. на дворе ночь.
На следующий день мы с ним созвонились. Он уже был предупрежден о моем звонке и готов был ответить на мои вопросы.
Мне показалось, что он немного волновался.
Голос его был очень спокойным. Можно сказать каким-то рассудительным или даже созерцательным, если так можно выразиться. В общем, мне Вова сразу понравился.
– Да, – говорит, – мне уже сказали, что тебе нужно мне задать некоторые вопросы о моей профессии. Я не против.
– А ты давно работаешь?
– Где-то 6 с половиной лет.
– А сейчас тебе сколько?
– 24.
– А как ты попал туда?
– Я в медицинском колледже учился, и меня друзья позвали, они там работали. На старших курсах учились. Предложили придти, посмотреть…
– И ты согласился?
– Пришел, посмотрел, попробовал. Я же в медицинском учился… Меня не особенно волновали тонкости профессии. К крови то мы привычны уже были на операциях и по учебе. А то что смерть… В принципе, ничего особенного, шокирующего не было. Устроился быстро – недели через две, через смену уже работал сам.
– Т.е. в детстве у тебя такой мечты не было?
– Нет, даже не думал. Так получилось в жизни.
– А ты вот так вот, с тех пор как устроился больше нигде, кроме этого места не работал?
– Нет.
– То есть тебя здесь все устраивает полностью?
– Да.
– А девушка у тебя есть?
– Я женат. Давно уже. Мы учились вместе. Она тоже сначала в медицинской сфере работала. Теперь нет.
– А как она относится к твоей профессии?
– Абсолютно нормально, – он улыбается, -ну, абсолютно ничего такого. Семья и семья. Работа как работа. Мы познакомились, когда я уже полгода отработал. – помолчав, Володя добавляет, – я прихожу домой, особенно о работе не распространяюсь. Нормальные отношения.
– В общем, ты закончил работу и все за дверями осталось? Или бывают сложные случаи, когда ты еще и дома думать продолжаешь?
– Да, нет. Особенно не заморачиваешься. В основном, только на работе. Так уже после работы свои дела и все. А работа остается на работе, – усмехается (по доброму).
– А бывает так, что ты идешь, к примеру, по улице, смотришь на людей и сразу представляешь, что там и как может у них внутри располагаться в соответствии с их комплекцией и подобным?
– Честно? Нет. – абсолютно твердый ответ.– Просто идешь по улице и о работе не задумываешься. Автоматически выходишь и все, ты об этом не думаешь.
– А ты учишься где-нибудь?
– Да, учусь.
– В медицинском?
– Нет, общего профиля. На психолога.
– А в психологии, где-то твой полученный на работе опыт помогает?
– Ну, здесь получается образование уже совсем другое. Опыт только единственный – в критических ситуациях с родственниками.
– Слушай, а откладывает отпечаток работа на человека?
– Ну конечно. Сама медицина относится к циничным профессиям, грубо говоря.
– Т.е. уровень профессиональной, так скажем, жесткости есть?
– Ну, да… Невозможно работать и относиться очень эмоционально ко всему этому, – добавляет, – не только мы, а вся медицина такая. Накладывает отпечаток профессия в этом плане. Главное не перейти черту, – смеется.
– А как? У тебя бывает такое, накатывают там, эмоции какие-то?
– Нет, нет. Не было такого ни разу. Даже, если в чувствах таких расстроенных, все равно нет.
– А вот, поначалу у тебя бывали ситуации, когда, допустим, мысли накатывали разные, сны может кошмарные снились?
– Если честно сказать, то вот вообще ничего не было. Снов точно не было, он призадумался на секунду, – а вот мысли чисто профессиональные, не о смерти. Ну, очень редко.
– А у других, как ты думаешь, бывает такое?
– У некоторых, иногда, да, бывает. Рассказывали, что снятся, мучали там. Бывает такое. Но это зависит от эмоциональности человека и восприятия окружающего мира.
– То есть, ты так твердо смотришь на все? Или можно сказать, что тебе с характером повезло просто?
– Ну да, с характером повезло. У кого-то характер не то, что послабей, а эмоциональней, что-ли. Бывали такие люди, попадались. Ну вот знакомый работает тоже, говорит, снились: и по первости, и потом бывало.
– А вот сама работа у тебя какие чувства вызывает? Ведь приходится совершенно с непростыми вещами сталкиваться. Какое-то ощущение, может брезгливости или не знаю, как выразить…
– Ну, к самим телам нет такого отношения брезгливости. Нет, ну там, со временем все приходит. Поначалу там, не то что брезгливость, а страх и все такое. Страх не то, что там тело мертвое, а всякие заболевания, поскольку медицина и все такое… А, со временем отпадает все потом, просто работаешь автоматом. Как и в любой другой профессии.
– Сколько по времени у тебя складывался опыт такой, чтобы ты мог спокойно вот так работать?
– Где-то через пару месяцев вообще уже без проблем работал.
– То есть вообще уже ничто не пугало и удивить не могло?
– Ну, да, – он немного растягивает слова, как бы задумываясь и что-то вспоминая.
– А сейчас тебя может что-то такое потрясти, удивить?
– Ну-у, такое всегда бывает. Периодически такие вещи бывают разные. Чисто медицинской, профессиональной направленности. Рак, к примеру, у него же есть разные формы. Например, когда он внутренних органов, то не видно. А бывают внешние проявления. Такая вещь… Как говорят, в каждой профессии есть интересные случаи. Из такого разряда больше.
– Возникает чувство жалости? Разговаривал недавно с врачом, не паталогоанатомом, хирургом. Он говорит, жалко, когда молодые. Их жалко очень…
– Да, согласен. Жалко еще в зависимости от того, как произошло все. Детей жалко. – он замолкает, видимо пытаясь найти, что еще добавить, но больше ничего не говорит.
– А вот, ты чувства какие испытываешь: как к живому человеку или вот уже, когда просто лежит…