Замечательны искренние, любвеобильные строки этих «последних из могикан»! Их советы, размышления и наставления пронизаны неподдельным чувством смирения, глубоким осознанием своего недостоинства быть чьими-либо учителями. Они видят себя хуже всех тех, которые обращаются к ним за помощью, потому никого себе не подчиняют, не требуют себе «послушания». Они только советуют, постоянно обращаясь за помощью к творениям святых Отцов. Одно это – уже духовное назидание пастырям и пасомым настоящего времени!
Их сочинения многократно издавались в последние десятилетия. Составители настоящего сборника цитируют их слова по следующим изданиям:
Святитель Игнатий (Брянчанинов). Творения. СПб., 1905.
Путь немечтательного делания. Преподобная Арсения и схимонахиня Ардалиона. М., 2003.
Письма Валаамского старца схиигумена Иоанна. М., 2010.
Игумен Никон (Воробьев). Письма о духовной жизни. Внимай себе. Изд. Сретенский монастырь. М., 2011.
А. Осипов
Предлагаем краткие биографические сведения о цитируемых в этом сборнике подвижниках.
Святитель Игнатий (Брянчанинов)
Святитель Игнатий (в миру Дмитрий) происходил из старинного дворянского рода Брянчаниновых. Отец его, Александр Семенович Брянчанинов, паж императора Павла Петровича, был предводителем дворянства Грязовецкого уезда Вологодской губернии. Мать, Софья Афанасьевна, родила сына после продолжительного бесплодия, после горячих молитв и паломничеств по святым местам. Дмитрий родился 5 февраля (по ст. стилю) 1807 года в родовом имении Брянчаниновых в селе Покровском
Очень способный и не по годам серьезный отрок получил прекрасное домашнее образование, о чем свидетельствует, в частности, знание им нескольких европейских, древнегреческого и латинского языков. С детства он выделялся среди всех своих братьев и сестер разносторонними способностями и особой любовью к уединению, чтению и молитве.
Когда Дмитрию исполнилось 15 лет, отец повез его в Петербург для продолжения образования. По дороге в столицу сын впервые открыто высказал отцу желание стать монахом, но тот не обратил на это внимания.
Блестяще сдав вступительные экзамены в Главное Военное Инженерное училище (при конкурсе более четырех человек на место) Дмитрий не просто оказался первым, но и был единственным, которого зачислили сразу во второй класс. Первым по успеваемости он оставался и до конца обучения. В эти годы он был желанным гостем во многих великосветских домах. На литературных вечерах в доме своего родственника президента Академии художеств А. Н. Оленина Брянчанинов был любимым чтецом и декламатором, а своими литературно-поэтическими дарованиями приобрел благосклонное внимание А. С. Пушкина, И. А. Крылова, К. Н. Батюшкова, Н. И. Гнедича.
Но шум и суета столичной жизни не изменили исканий Дмитрия.
В ту эпоху разнообразных мировоззренческих и религиозно-мистических течений он усиленно ищет ответа на вопрос: где же истинная вера? В поисках смысла жизни он много читает различной философской и особенно религиозной литературы, изучает сочинения восточных и западных христианских подвижников. Вскоре он знакомится с монахами Валаамского подворья и Александро-Невской лавры. Они-то и помогли ему найти то, к чему стремилась его душа. Чтение творений святых Отцов, назидательные беседы с иноками лавры, через которых он познакомился со старцем Леонидом (впоследствии оптинский схимонах прп. Лев), открыло ему истинность Православия и окончательно укрепило в желании вступить на монашеский путь жизни.
В своей замечательной статье «Плач мой» он позднее так писал о своем душевном состоянии в то время:
«Пред взорами ума уже были грани знаний человеческих в высших окончательных науках. Пришедши к граням этим, я спрашивал у наук: что вы даете в собственность человеку? Человек вечен, и собственность его должна быть вечна. Покажите мне эту вечную собственность, это богатство верное, которое я мог бы взять с собою за пределы гроба!.. Науки молчали.
За удовлетворительным ответом, за ответом существенно нужным, жизненным, обращаюсь к вере. Но где ты скрываешься, вера истинная и святая? Я не мог тебя признать в фанатизме, который не был запечатлен евангельскою кротостию; он дышал разгорячением и превозношением! Я не мог тебя признать в учении своевольном, отделяющемся от Церкви, составляющем свою новую систему, суетно и кичливо провозглашающем обретение новой истинной веры христианской, через осмнадцать столетий по воплощении Бога-Слова. Ах!в каком тягостном недоумении плавала душа моя!..
И начал я часто со слезами умолять Бога, чтобы Он не предал меня в жертву заблуждению, чтобы указал мне правый путь, по которому я мог бы направить к Нему невидимое шествие умом и сердцем. Внезапно предстает мне мысль… сердце к ней, как в объятия друга. Эта мысль внушала изучить веру в источниках – в писаниях святых Отцов. «Их святость, – говорила она мне, – ручается за их верность: их избери в руководители». Повинуюсь. Нахожу способ получать сочинения святых угодников Божиих, с жадностью начинаю читать их, глубоко исследовать. Прочитав одних, берусь за других, читаю, перечитываю, изучаю. Что прежде всего поразило меня в писаниях Отцов Православной Церкви? – это их согласие, согласие чудное, величественное.
Чтение Отцов с полною ясностью убедило меня, что спасение в недрах Российской Церкви несомненно, чего лишены вероисповедания западной Европы, как не сохранившие в целости ни догматического, ни нравственного учения первенствующей Церкви Христовой…
Оно [чтение Отцов] научило меня, что жизнь земную должно проводить в приготовлении к вечности, как в преддвериях приготовляются ко входу в великолепные царские чертоги. Оно показало мне, что все земные занятия, наслаждения, почести, преимущества – пустые игрушки, которыми играют и в которые проигрывают блаженство вечности взрослые дети».
Окончив Инженерное училище в 1826 году в чине поручика, Дмитрий Александрович сразу же подал прошение об отставке, заявив о желании уйти в монастырь. Это вызвало взрыв возмущения у его августейших покровителей. Родители также категорически отказались благословить его на этот путь. Император Николай I вместо отставки предписал ехать ему в Динабург для руководства строительством крепости. Там он скоро сильно заболел, и осенью 1827 года его повторное прошение об отставке было принято.
Прилепившись всей душой к старцу Леониду, он всюду следует за своим духовным наставником, который вынужден был за короткое время сменить несколько монастырей[6]. В 1831 году Брянчанинов принимает монашеский постриг с именем Игнатия в честь священномученика Игнатия Богоносца. И в том же году епископом Вологодским Стефаном был рукоположен в иеродиакона и затем – в иеромонаха.
Но вскоре император Николай I вызывает отца Игнатия в Петербург и при личной аудиенции объявляет ему: «Ты у меня в долгу за воспитание, которое я тебе дал, и за мою любовь к тебе. Ты не хотел служить мне там, где я предполагал тебя поставить, избрал по своему произволу путь – на нем ты и уплати мне долг твой. Я тебе даю Сергиеву пустынь, хочу, чтобы ты жил в ней и сделал бы из нее монастырь, который в глазах столицы был бы образцом монастырей». Так он оказался настоятелем столичного монастыря. 1 января 1834 года отца Игнатия возвели в сан архимандрита. Через 4 года его назначают благочинным всех монастырей Петербургской епархии.
Имя архимандрита Игнатия было широко известно. Его хорошо знали и ценили митрополит Московский Филарет (Дроздов), митрополит Киевский Филарет (Амфитеатров), другие архипастыри Церкви, настоятели и насельники многих монастырей, духовные и светские лица, ищущие духовной жизни. Знакомства с архимандритом Игнатием, его советов и наставлений искали многие известные люди России: М. И. Глинка, К. П. Брюллов, князья А. Н. Голицын и А. М. Горчаков, княгиня Орлова-Чесменская, герой Крымской войны флотоводец адмирал Нахимов и др. О нем в своем рассказе «Инженеры бессребреники» писал Н. С. Лесков.