Убирать склизкое дерьмо разбрызгавшееся по красивой мраморной плитке он не собирался, всё изменилось и он изменился!
– Пусть только попробует! Ещё хоть раз, попробует! – бормотал его тихий внутренний голос.
В тот день он решил, что скорее всего убьёт мать, вот только придумает как лучше всего это сделать! Оливия попыталась наказать сына, схватила его за шиворот и потянула на себя в намерениях отвесить не хилую пощёчину, но он вывернулся и очень больно укусил её за плечо, оставив огромную гематому.
– Ссс! Гадёныш! – взвизгнула она и отшатнулась.
Питер почувствовав что женщина ослабила хватку, вырвался и поспешил в свою комнату. Бежал… как могут бегать дети в его возрасте! Захлопнув дверь, Питер подпёр её стулом и залез в кровать поджав ноги. Он так и просидел всю ночь не сомкнув глаз в ожидании мести. Которой почему-то не последовало. Оливия быстро утешившись очередной порцией таблеток и увалилась спать, а когда встала, ближе к полудню следующего дня, совсем забыла о злоключениях, да и сына уже не было дома.
Через какое-то время, может месяц или два Руди, тот негритянский мальчишка, пропал при странных обстоятельствах. Вся банда, как всегда, в выходной день отправились кататься на Собачий утёс, что за городом, это место прозвали так из-за свисавшей горной породы походившей на бульдожью морду. Так вот, неизменная шайка друзей в составе Руди, Свена и Спенсера отправились на прогулку по старому привычному маршруту, им очень нравилось прокатиться туда на велосипедах и покидать камни. Эта примитивная игра «stone skipping» (стоун-скипинг) в те года была очень популярна среди пацанов их возраста. И правда, что может быть лучше проснуться спозаранку, приехать на речку и запустить туда прыгучую гальку, да так, чтобы раза три, а-то и четыре подпрыгнула? Да ещё на спор или кто больше! Они обычно играли на несколько центов или на жвачку или на сладкие конфеты. Победителю доставалась вкуснейшая шоколадная конфета, ну или ароматная карамелька, что тоже здорово. Эххх всё-таки это было такое славное и беззаботное время… В этот раз вроде бы ничего нового или особенного не происходило, всё было, как обычно. Они встретились ранним утром на Четвертой Авеню, возле пекарни Тодда, заскочили в магазинчик под названием «МАМА ПЭМ», что располагался на углу, купили жевательных резинок и сладкую газировку в дорогу. Вполне довольные и веселые, помчали с ветерком к своему завсегдашнему месту.
Всю дорогу цепь на стареньком велосипеде Руди слетала, он даже чуть не расшибся. Со всего маху падая на бок пацан еле удержал равновесие! Сильно чиркнув коленкой об асфальт, содрал кожу до крови, но взял себя в руки. Боль в области живота обожгла кипятком, заставив скрючится в три погибели. Руди зажмурился и взвыл, это была жутко острая резь, настолько острая, что даже на лбу вышибла капельки пота, про раненую ногу, он сначала и не думал.
– Уууу! Чёрт! Дерьмо! – заскулил мальчишка приплясывая на полусогнутых.
Затем наслюнил руку, обтёр прилипшую к коленке пыль, зашипел от щиплющей боли, постоял секунд пять разглядывая кроваво-красную потертость, сделав вывод, что ничего страшного и смертельного в этом нет, он одел цепь на прежнее место и поспешил за укатившими друзьями.
– Эй Вы ушлёпки! Эй! – орал он что есть мочи, как можно скорее перебирая педалями наращивая темп.
– Подождите меня! – выкрикивал Руди задыхаясь, но ребята были уже далеко, поэтому он зря надрывался.
Возле развилки, у поворота на нужную дорогу, от резкого заноса его цепь снова слетела, на этот раз он больно стукнулся пенисом. Где-то в паху защемила адская боль, которая через секунду рассекла всю ногу и отрикошетила в большой палец на правой ноге. В ушах зазвенело, к горлу комком подступила тошнота, неприятное ощущение… Еле сдерживаясь чтобы не выложить на дорогу весь свой завтрак, он, как следует зажмурился, отшвырнул велосипед и присел, корчась от жуткой пронзающей боли.
– Твою мать!!! – еле выдохнул мальчишка всё ещё превозмогая эту яркую вспышку.
Он просидел так минуту или две, потом медленно поднялся и решил незаметно ощупать хозяйство, на случай перелома или взбитого омлета в штанах, но вроде все было цело и прежней формы. Мальчишка с облегчением выдохнул, оттопырил штаны, заглянул внутрь, ещё раз на всякий случай. Убедившись, что все точно ОК, Руди медленно похромал к валявшемуся в стороне на обочине велосипеду. Рисковать своим здоровьем он больше не стал, решил поступить хитрее и срезать путь.
Там проходила короткая тропинка ведущая к их заветному месту, если он пойдёт по ней, то на 100% окажется там раньше друзей, ну или придёт вровень с ними! Он не был суеверным и все эти байки и россказни старух, про заколдованный лес, про проклятый собачий утёс, про дорогу на которой якобы исчезают люди и прочая белиберда его нисколечко не пугали. В конце концов, он с ребятами постоянно тусил на том самом месте и ничего, живы! Решил, сделал…
Свен и Спенсер крутили педали, не веря своему счастью, неужели удастся в коем-то веке быть первыми.
– Этот чёрный ублюдок уже несколько лет приезжает вперёд всех, несмотря на его развалюху! – думал Свен, утирая рукой со лба пот.
Они так обрадовались, что Руди отстал! Наконец-то, кто-то из них сможет быть номер ОДИН!
– Чёрт! Чёрт побери этого Нигера, Спенсер! – крикнул Свен и вдруг смешно хрюкнул, наверно от натуги.
Свен был толстым, но отнюдь не добрым малым, что противоречило теории доброты людей обладающих лишним весом. В его характере с самого детства присутствовала зависть, ненависть и злость. Завидовал он всем и вся, даже своим единственным друзьям, Руди и Спенсеру. За глаза каждому из них, Толстый, дал обидные прозвища, Руди был: «Долбанный Нигер», а Спенсер с самых первых дней, ходил под ооочень обидной кличкой: «Слепыш» или ещё хуже «ДОДИК». По его мнению они были редкостными придурками, но дружить приходилось из-за выгоды. Руди (Долбанный Нигер) был сильным и смелым, а (Слепыш) Спенсер умным и богатым. К тому же остальные знакомые ребята, толстяка Свена терпеть не могли, даже двоюродные братья издевались над ним при каждом удобном случае. Вонючие ушлёпки, как их величал Толстый, называли его ни Свен, а СвИн! Это обижало и бесило парнягу до чёртиков, ну и заставляло ещё больше злиться!
Каждый раз его лицо делалось пунцовым, и без того пухлые щёки раздувались ещё больше и казалось вот-вот треснут, глаза сверкали гневом. Он начинал учащенно дышать гоняя зелёную вязкую соплю туда-сюда напоминая огромную жабу. Каждый раз, когда он выдыхал сопля надувалась, грозя лопнуть словно воздушный шар, а когда вдыхал, свисала угрожая стечь на верхнюю его губу. Это ещё сильнее подначивало надоедливых и чересчур нагловатых братьев. Они начинали открыто ржать над Свеном, обзываться, передразнивать и подтрунивать! Как правило, все заканчивалось одинаково плохо! Свен не выдерживал и кидался драться, давя своим огромным авторитетом (животом), припечатывал одного из братьев к полу, поскрипывая зубами и попердывая, визжал словно поросёнок, не переставая при этом отвешивать увесистые пощёчины зажатому в тиски обидчику.
Недовольные родители, конечно разнимали их и отправляли пыхтящего сына наверх в комнату, плотно закрывая за ним дверь. После отъезда родственников, всегда предстоял разговор, в конце которого отец доставал ремень. Он бил его по толстому заду, раз десять или даже пятнадцать, бил больно и при этом приговаривал: «Свен! Проси прощения! Проси прощения Свени! Не мочи негодник!» Задница Свена начинала гореть с удара пятого, он терпел сколько мог, но в итоге всё равно просил, зная, что когда эти вонючие ушлёпки снова приедут, он обязательно сделает то же самое, если не хуже!