Семьёй их назвать было трудно, ОСКОЛОК вот правильное определение. Они существовали каждый в своём мире, очень обособленно и тихо, практически не появляясь в обществе. Маленький захудалый городишка располагался в штате Арканзас, он относился к группе штатов Юго-Западного Центра с населением 2937 930 человек, среди которых ни один умник не желал даже слышать о бедном несчастном мальчике, по одной простой причине: «Своего дерьма валом!» Так вот, никто к ним не приезжал в гости на рождество или какие-то другие праздники, никто не звонил, ни справлялся о здоровье, вообще никто и никогда. Телефон всегда был отключён, висел так, скорее для виду, как неотъемлемая часть интерьера. Письма не приходили, может потому, что писать их было некому, а может этот кто-то просто не хотел слышать об их существовании… В любом случае, пацан этого не знал. Единственное, что он знал наверняка, это, что боль вернётся, эта жуткая Леди всегда возвращалась. Худое, костлявое тело усыпанное кровоподтёками и синяками, пожалуй единственный свидетель нелёгкой жизни мальчишки.
Когда-то и от кого-то он слышал фразу: «Родителей не выбирают!», теперь она всё время крутилась у него в голове. Право выбора у него наверное, как у миллиарда детей вообще не было, поэтому он смиренно терпел все побои и истязания. Иногда Питер лежал ночью с плотно закрытыми глазами и ему казалось, что её злобные бледно-голубые зрачки с ярко-синим контуром уставились прямо на него и неотрывно смотрят, ожидая пока он уснёт. Тогда Питер вздрагивал, тихонечко из-под одеяла высовывал маленькое личико и начинал всматриваться в непроглядную тьму. Он плохо понимал, что такое смерть, но точно знал, что мать хочет чтобы он умер. Да она и сама не раз в порыве гнева кричала.
– Чтоб ты сдох гадёныш! – голос её звучал пискляво и истерично, оглушая маленького запуганного Питера.
– Плохой мальчишка, плохой! – приговаривала она отвешивая ему очередную порцию тумаков.
Тогда он не был плохим, пока ещё не был… Запуганным, одиноким и замкнутым, да, но не плохим! Впервые он уловил внутри себя, это странное и не объяснимое ощущение, гораздо позже. Описать в нескольких словах ту перемену, можно просто. Питер почувствовал будто что-то надломилось, ему показалось, что он даже услышал у себя в голове звук похожий на треск сухой ветки.
– Так странно… – подумал он, но не напугался, напротив, после треска по всему тельцу разлилось горячее ощущение удовольствия, или что-то типа того.
Удовольствие до селя не досягаемое и совершенно неизведанное Питер запомнил именно таким… агрессивным и пульсирующим ненавистью. Он взращивал его ежедневно и когда пошёл в школу, понял, что движется в правильном направлении.
Оливия вообще-то ни хотела отдавать его в школу, но служба опеки внезапно объявившаяся на её пороге вынудили сделать это. С тех пор, как Питер всё-таки пошел в школу, что было безусловно вынужденной мерой, мать совсем озверела. Она постоянно твердила, что в него вселились злые духи, что он одержим дьяволом и всякою подобную ерунду не имеющую к мальчику никакого отношения. В школе он отдыхал от её нравоучений, друзей там не было, но это не напрягало, к 10 годам Питер понял, что в принципе ему никто и не нужен. Он был замкнут, молчалив, но на удивление учился очень хорошо. Оливии не приходилось уделять внимание выполнению домашних заданий или ещё чему-то связанному с ненавистной школой, это было безусловно на руку Питеру. Чем меньше она видела его и вообще находилась рядом, тем меньше била.
В свои 10 лет Питер стал немного понимать: «С его матерью очевидно не всё в порядке.» ведь он видел, как другие родители относятся к одноклассникам с которыми приходилось посещать одни и те же предметы. И вообще, по окончанию уроков многие папы и мамы заезжали за своими детьми прямо в школу и это считалось нормально. Он часто специально присаживался на широкую лестницу перед входом в школу, как бы ожидая своих родителей, так все делали… все нормальные детки. Присаживался и просто смотрел…
Вот приехала Леди Келли, мама симпатичной белокурой девочки Милдред Харрис, впоследствии малышка сама того не зная стала первой любовью, тайной Питера Брауна. Леди Келли всегда быстро и даже стремительно пробегала по лестнице навстречу дочери, улыбалась такой мягкой приятной улыбкой и целовала девочку в щёку. Она целовала её с любовью и ради этого зрелища Питер был готов даже опоздать на единственный школьный автобус развозивший, по его мнению, ненужных детей по домам.
Мальчишка так думал потому, что его маме, он был совсем ненужен. Оливия ни разу не была на собраниях, ни разу не встречала его у школы или дома, ей было всё равно, как у него обстоят дела и не обижают ли его ребята, а они обижали! Группа таких же не нужных, как он думал детей состоящая из трех забияк, постоянно доставала его! Эти парни ни давали прохода! Задирались, толкались, ставили подножки в автобусе и всё такое… Однажды чернокожий мальчик по имени Руди выставил ногу на проходе в автобусе, Питер зазевавшись не заметил и со всего размаху рухнул. Ой, он тогда так шарахнулся, что даже разбил нос, но эти маленькие паршивцы Свен, Руди и Спенсер только получили замечание от водителя и больше ничего. Им вообще всегда и всё сходило с рук, что невероятно бесило. А всю дорогу после содеянного они издевательски хихикали показывая на распухший нос Питера пальцем! Ему так хотелось что-нибудь сделать, что-нибудь скверное и ужасное, но он только смотрел на Руди злобным взглядом и думал.
– Ты у меня ещё получишь долбанный нигер! – он прямо видел, как выковыривает палкой его наглые глазюки, а тот визжит и корчится от боли.
От этой мысли на его лице появилась такая странная, ненормальная улыбка, которую тут же заметила шайка обидчиков.
– Ты чё дебил лыбишься? Ещё захотел? – рявкнул Спенсер, лобастый мальчишка в толстенных очках.
Питер будто не слышал, настолько мысли о мести поглотили его. Улыбка абсолютно нелепая и даже отчасти пугающая продолжала висеть на лице и глаза, его глаза по-прежнему неотрывно смотрели на слегка струхнувшего Руди.
– Эй, чё надо, пришибленный? – буркнул он.
Питер не проронил ни слова, продолжая смотреть.
– Больной! Не связывайтесь с ним ребята, у него, как и у его мамаши, не все дома! – хихикнул Свен, успокаивающе хлопнув по плечу Руди.
Развития конфликта не было, возможно потому, что автобус остановился там где Питер всегда выходил. Но в этот раз он не пошлёпал быстрыми боязливы шагами, как всегда, домой с опущенной на плечи головой, нет! Он продолжал стоять и смотреть на быстро отдаляющийся автобус и забияк прилипших к стеклу заднего вида. Руди улыбался и покручивал у виска пальцем давая понять Питеру, что считает его Крейзи, (ПРИДУРКОМ) остальные два задиры, тупо хихикали и строили рожи. Питер молча смотрел на них, улыбался, и мысленно расчленял всех троих, предварительно выколупав их наглые глаза! От одной только этой мысли у него в груди стало тепло и уютно, спокойно и даже весело! Питер дождался пока автобус свернул за поворот и не обращая внимание на поднывающую боль в области носа, вполне довольный и счастливый отправился домой.
Наверное это был тот самый день, решающий и важный, тот самый, который рано или поздно бывает у каждого человека. Затравленный мальчишка шлёпал по направлению к дому и понимал, что прежний Питер умер, как и хотела его мать, а на свет появился кто-то другой, бесстрашный демон, жаждущий крови. Мальчику он почему-то представился в виде огромной рожи дикого вепря с торчащими из щёк гигантскими клыками размером с палец взрослого мужика и с залитыми злостью кровавыми глазами. Вепрь издавал громкие булькающие звуки взбивая пену в уголках пасти, жадно вдыхал горячий воздух в надежде унюхать жертву. Погода в то время и правда стояла жаркая, это свойственно Юго-Западу Америки. От частого дыхания и быстрого шага у Питера выступили капельки пота на лбу и припухшем носу, он этого даже не замечал, продолжал бурчать себе что-то под нос… что-то типа: «Ты ещё поплатишься грязный НИГЕР!!! Вы все ещё поплатитесь!» Бормоча эти странные слова мантры мальчик почувствовал сильную боль в области черепа, она была настолько оглушительно сильной, что на мгновение Питер даже потерялся. Мысли спутались, появилось лёгкое головокружение, он почувствовал, как что-то рвётся наружу, цепляется когтистыми лапами за внутренности, подтягиваясь всё выше и выше, просовывает свою уродливую сущность через глотку… Питер схватился за живот, жуткий спазм заставил его согнуться. Наконец, это что-то выплеснулось из него, корябаясь и брыкаясь вывалилось на крыльцо дома. Это ужасное что-то оказалось всего лишь ланчем, состоящим из яблока и сандвича намазанного арахисовым маслом. Удивлённый мальчик брезгливо сморщил нос, вытер лицо и перед самым входом в дом замер на секунду, потом не задумываясь с силой толкнул дверь, она оказалась не заперта.