– Прямо вылитый неформал!.. – хмыкнула Полина перед мониторами.
Приблизившись к Полине на скамье, Иван остановился и взглянул на Полину с таким видом, как будто её узнал.
Полина ответила ему удивлённым взглядом.
Иван выключил музыку, сдвинул наушники и сказал:
– Добрый день! Я вас тут часто вижу. Что у вас с ногой?
– Здрасьте! – радостно ответила Полина. Он скучала, и ей давно хотелось с кем-нибудь поговорить. – С ногой у меня уже почти всё в порядке. Скоро снимут аппарат, и ходить я буду даже без тросточки.
– Это же прекрасно!
– Возможно. Я даже смогу танцевать. Только не на сцене.
– А, вот как!.. Это для вас очень печально?..
– Для меня не очень. А для мамы это трагедия всей её жизни.
– Почему?
– Потому что моя прабабушка была прима-балериной, и бабушка была прима-балериной, а вот мама стала уже только преподавателем в нашем хореографическом училище… Да вы присаживайтесь! Если время есть, конечно.
– Конечно есть! Спасибо! – радостно отозвался Иван, присаживаясь рядом с Полиной. – Меня зовут Иван.
– А меня – Полина. – представилась Полина в парке.
– Вот зачем я его тогда пригласила присесть? – с досадой сказала Полина у мониторов. – И почему меня понесло на откровенность?
– Любовь! Судьба! – тихо повторили Марта и Теодор.
– Ну и вот, раз маме не удалось стать тоже прима-балериной, – продолжала Полина в парке, – она решила, что природа на ней отдохнула, и, соответственно, её дочь, то есть я, должна будет добиться всего того, чего не смогла добиться она сама.
– Должна? – сочувственно повторил Иван.
– Именно! В общем, на меня возлагалась обязанность и честь продолжить нашу знаменитую династию. Другого пути мама для меня просто не видела. К тому же на экзамене в училище преподаватели сказали ей, что у меня прямо-таки выдающиеся данные.
– Они ей врали?
– Нет. Данные были. Но одних данных маловато…
– Понятно. И что же было потом?
– Ну, что… Я закончила хореографическое училище, и поступила в труппу нашего музыкального театра. И встала там в глухой кордебалет. Вот уже три года – ни единой сольной партии. Моё самое выдающееся достижение за это время – четвёртая гусыня справа в танце маленьких лебедей.
Обе Полины, в парке и у мониторов, одновременно криво усмехнулись.
– Это несправедливо? – спросил Иван.
– Это правильно. – со вздохом ответила Полина. – Балетмейстеры и режиссёры – они ведь не дураки. Они с детства вычисляют тех, кому суждено стать звёздами, а кому – нет. Так что я даже рада, что на меня наехал тот мажор на джипе.
– Нашли чему радоваться!
– Ну, вот такая я! Не такая, как все… А маме я сказала, что просто не люблю балет. И чувствую себя теперь совершенно свободной от её установок. Поэтому ноги моей не будет в театре. Ни больной, ни здоровой. Отныне и присно. Аминь.
– Как это – сказали? Когда?
– Полчаса назад.
– И что ваша мама?
– Впала в состояние аффекта. Махала руками. Кричала. Я даже не думала, что она знает такие слова.
– Да уж… Но вам ведь всё равно придётся как-то с ней общаться?
– Не придётся. Я куда-нибудь перееду. Поживу одна. Давно пора.
Иван и Полина помолчали.
– И что же вы теперь будете делать? – спросил её Иван. – Если не в театр, то куда?
– А куда угодно! – легкомысленно отозвалась Полина. – Окончу какие-нибудь курсы, пойду куда-нибудь работать! Да хоть продавцом!
– Что, серьёзно?
– Абсолютно. С детства любила играть в магазин…
– С весами и гирьками?
– Ага! А ещё с куклами и всякими другими игрушками… А вы, значит, занимаетесь музыкой?
– Нет, я её только слушаю. Я занимаюсь наукой.
– Какой именно?
– Ну, э… Биофизикой. Там, в институте! Научно-исследовательском.
Иван неопределённо махнул рукой.
– То есть вы режете несчастных лягушек?
– Нет. Изучаю и анализирую различные процессы, происходящие в живых организмах. На клеточном, молекулярном и атомарном уровнях.
– Какой ужас!
– В том числе на математических моделях.
– А это вообще кошмар! Получается?
– Ну, с переменным успехом. Я… Э… Младший научный сотрудник.
Иван смущённо улыбнулся.
– Вот тут он мне наврал. – сказала Полина у мониторов. – Как это я тогда не увидела?
– Кгхм! – кашлянули одновременно Теодор и Марта.
– Что вы кашляете? Ведь знаете прекрасно, что он мне наврал? – строго спросила их Полина.
Марта и Теодор молча посмотрели вдаль.
Полина у мониторов усмехнулась торжествующе.
Полина в парке тоже смотрела вдаль, наблюдая за кем-то у деревьев.
– Ой, глядите! – воскликнула она.
– Что?
– Я вижу вон там живой организм! Серенький, с рыжим хвостом. Он только что спустился с дерева. Пойдёмте, угостим его. Подставляйте руку!
Иван послушно протянул руку, и Полина сыпнула ему туда немного семечек.
Они поднялись, Полина взяла свою тросточку, Иван подхватил её под руку, и молодые люди отправились кормить живые организмы с рыжими хвостами, потому что их было уже несколько.
– Выключайте! – махнула рукой Полина у мониторов.
Экраны погасли.
– В тот день нам с ним было так хорошо!.. И с каждой минутой становилось всё лучше и лучше. – задумчиво произнесла Полина, склонив голову. – То есть что, это была любовь?.. Но если она была, то куда она делась?..
– Ну, э… – начал Теодор.
– Молчи! – остановила его Марта. – Это были риторические вопросы. Полина Аркадьевна задаёт их сама себе.
– А! Зафиксировал. – заявил Теодор почему-то с лукавой улыбкой.
Полина тоже невольно улыбнулась, и, глядя в пространство сквозь погасшие мониторы, поведала прямо в космос:
– В ту же ночь я ему отдалась. Мы оба были девственники, как выяснилось. И ещё аппарат Илизарова немного мешал. Но в целом всё получилось…
– Кгхм! – одновременно кашлянули Марта и Теодор.
– Ну, что вы опять кашляете… – пробормотала Полина с отсутствующим видом. – Раз вы тут всё видите, то, значит, и об этом знаете…
Мысли в голове Полины пустились вскачь и в разные стороны.
Глава 6
– А теперь покажите мне момент поджога. – попросила она.
Её стражи переглянулись.
– Какого именно поджога? – уточнил Теодор.
– Того самого, в магазине, где я работала. Когда меня хотели подставить.
– Ясно. Хорошо!
Мониторы засветились.
На них в разных ракурсах был отдел хозяйственных товаров.
В кадре возник человек в мешковатых штанах и безразмерной куртке с капюшоном, старательно прятавший лицо от невидимой камеры. Но на некоторых мониторах его лицо было видно, как будто камера находилась в воздухе прямо перед ним.
Человек подошёл к полке с бытовой химией. Взял бутылку с жидкостью для розжига, слегка открутил крышку, положил бутылку плашмя обратно на полку. Из-под крышки закапала жидкость. Человек вынул из кармана зажигалку, щёлкнул, поднёс к бутылке…
– Остановите изображение! – приказала Полина.
Изображение на мониторах застыло.
Полина подалась вперёд, вглядываясь в лицо человека на экранах. Это была женщина.
– Да уж, Елена Степановна, задали вы нам жару… – прошептала Полина, чувствуя, как её вновь начинает душить гнев – тот самый гнев, который так мучил её пару месяцев назад.
Марта и Теодор вздохнули.
– Пожалуйста, сделайте изображение чёрно-белым. – попросила Полина.
Изображение изменилось.
– М-да! Вот, значит, откуда взялась та запись, которую потом вдруг нашла полиция. – сказала Полина. – Как он это всё организовал?..
– Это опять риторический вопрос? – осведомился Теодор.
– Ну, в общем, да… – вздохнула Полина. – У моего мужа, оказывается, масса талантов и возможностей, о которых я даже не подозревала… Ладно, выключайте.
Мониторы погасли.
– А мне ведь на самом деле так понравилось работать в торговле! – вздохнула Полина. – Я такой путь прошла за два года! От стажёра до старшего кассира! Думаете, это было легко?!
– Мы знаем, что это было очень нелегко. – сказала ей доброжелательно Марта.
– И вы ведь могли не увольняться. – добавил Теодор.
– Могла, само собой. Меня и просили не уходить. Очень просили! Но после той поганой истории у меня что-то перегорело в душе… И вообще, я почувствовала, что этот этап в моей жизни закончился.
– Правильно! – воскликнули одновременно Марта и Теодор.