– Мы должны уничтожить мымру, пусть знает, кто хозяин в квартире.
– Хорошо, я скажу, – пытается успокоить буяна Кот, благожелательно отправляясь на кухню.
Под воздействием алкоголя появились меланхолия и желание высказаться в романтическом стиле, а тут Бестолочь – объект для развлечения. Курит, смотрит в окно, ягодицы подрагивают в такт неслышной музыки. Идеальный повод для контакта. Сексуального? Резко повернулась.
– Чего уставился!? – Поперхнулась дымом, добавила: – Чего доброго, сглазишь.
– Да? Вот что, милая соседка, – ласково обратился Кот, вроде как замурлыкал, – мы с Павлом Семеновичем вовремя платим за жилье, а ты – нет, и нам всем отказали в ремонте газовой колонки.
– Придет время, расплачусь! – жестко отрезала она. Отвернулась к окну, глубже затянулась «LM».
– Не обижайся, пожалуйста… Твой приятель, как его…
– И что он сделал?
– Кран-то он сломал. Мог бы сам починить.
– Вы с Пашей всегда недовольны: это не то, да то не так. Живите, как хотите, у меня своя жизнь.
По ее словам получалось, Кот и Вредитель делают жизнь бедной женщины невыносимой. А на защите ее интересов стоит Волк, который плотоядно лязгает зубами – не упустит возможности укусить, обидчик его женщины пусть пеняет на себя. Ее уверенность легко просчитывается, самое время подумать об актерском искусстве.
– Зачем он тебе. А хочешь, мы подружимся ближе? И подарками не обижу, – выпалил Кот, ослепленный солнцем, вынырнувшим в просвете облаков.
Она не отвечает и не поворачивается, судорожно прикуривает следующую сигарету, но зад вновь заходил туда-сюда, должно быть, ускоряя приятную встречу. Что это!? Стоит ли продолжать шутку, вдруг примет всерьез. Но что не приемлемо для Вадеева, то для Кота является естественным образом жизни.
– Он тебе не пара! – в согласии с мыслями убеждает Кот. – Ты вон какая пышная, томительная и чарующая. Гони его!
– Так думаешь?
Бестолочь раздавливает в пепельнице сигарету, круто поворачивается, скрывается в своей комнате. Изнутри щелкает замок. Никто не знает, что у нее на уме, а Вредитель, прислушавшись к разговору на кухне, забывает про обжигающий окурок, самодовольно ухмыляется: Я все знаю!
Случаются чудеса в природе. Уже в начальных классах вымахала, и мама удивлялась, да и отец – тоже: Ах, как быстро растет дочь! И мозг рано сформировался, тем самым поставив точку в умственном развитии. Какая умница, опережает сверстников! Но одноклассники быстро догнали ее и… перегнали, осталась она на уровне неполного среднего образования. Воспитание продолжалось в кругу семьи, сделало ее такой, какой она стала – подозрительной, агрессивной, мстительной. Дочка, никому не спускай! – твердила мама Галя, показывая на отношениях с отцом, что такое солдафон в юбке. Отец спасся – убежал не просто из семьи, но в дальнюю деревню к простоватой и добродушной доярке.
Как и бывает обычно, конфликт между родителями не мог мешать им искренне и каждому по-своему любить дочь, души в ней не чаять. Наверное, потому, что вжились в образ талантливой девочки из первого класса, подающей большие надежды, еще из-за уважения к могучему торсу.
С годами характер у Мерзликиной не то чтобы испортился, но она становилась все более недоверчивой, всюду ей мерещились насмешки в свой адрес. Вот и теперь, лежа с Волком, она терзается мыслями о Коте. Он смеется надо мной, изгаляется. Волк прав, надо его уничтожить – сразу поймать двух зайцев. И не жилец он совсем. Комната перейдет в пользу остро нуждающихся, то есть ко мне.
Она бы еще распалялась, но Волк зашевелился, повернулся к ней, начал проявлять свои привычные поползновения, инстинктивно пробиваясь между ног. Когда он не сознавал своих действий, ей нравилось. Его осмысленность всегда казалась грязной и похотливой, а так – дело происходило, будто с муляжом. Прекрасно! Бери, милый!
Мерзликина отворачивается к стене и упирается ягодицами ему в живот. Интересно, как он обыгрывает эротические сцены, какие сам испытывает ощущения… небось онанирует. Напоить бы, изнасиловать… Все равно ничего не будет помнить. – Тут ее воображение достигает кульминации. – Зараза! Ублажает посторонних женщин, их сладостные стоны огнем прожигают ее сверху донизу, хоть уши затыкай. Ей в голову не приходит задуматься о правомерности своего недовольства.
Вскрик сексуального удовлетворения совпадает с выбросом отрицательных эмоций. Она умиротворенно закрывает глаза и забывается в утренних сновидениях. Ей нет дела до солнечных лучей, украдкой проникающих между шторами, она сама остается на заре юности – все той же удивительной девочкой из начальных классов.
Лариса болела давно и безнадежно, поэтому с особенным пристрастием относилась к сексу как основному показателю здоровья. Попыталась лечиться по книге Луизы Хэй «Исцели свою жизнь». Поскольку ее интересы не касаются общечеловеческих ценностей, то из бестселлера вынесла единственную мысль: она лучше всех, должна любить себя и свое тело, болезнь сама пройдет. И как все просто! Достаточно любить себя.
Иногда она раздевалась перед зеркальной дверкой шкафа, критически оценивала пышные формы, мяла соски, подрагивающими пальцами водила по мягкому животу, добиралась до паха. Дальше… забывала об окружающем мире, пока мастурбация не заканчивалась сексуальным удовлетворением. Она даже не догадывается о связи своей болезни с расхожим названием Лень.
Неприязнь к соседу усиливается из-за его равнодушия. Да, он не замечает ее исключительности. А где-то она читала, маленьким мужчинам нравятся крупные женщины. Теперь все происходит наоборот, из-за Кота разрушаются прежние убеждения, и покоя тоже не предвидится. Так в чем дело!? Она обязана восстановить справедливость, Волк станет орудием. Надо пробудить в нем звериную сущность, направить к цели. Ее речь в постели выглядит шедевром по своей простоте.
– Хм, он так смотрит, – бормочет Мерзликина, перетягивая одеяло.
– Как? – настораживается Волк, стараясь вернуть одеяло на прежнее место.
– Мне кажется, ему не хватает женщины.
– А те, что приходили…
– Это так… им хорошо, а ему – нет.
– То есть?
– Ну, он их удовлетворяет.
– А-а… ты при чем?
Вопрос загоняет ее в тупик. Чего она хотела достигнуть? Похоже, он не принимает ее слова всерьез.
– Что ты сделаешь, если он изнасилует меня?
Вот оно долгожданное молчание. Волк задумывается. Значит, она достала его.
– Убью! – озлобленно кричит он, вскакивает с кровати и бросается из комнаты. Вовремя спохватывается, надевает трусы и опять направляется к двери. Робкая просьба Мерзликиной остановиться только добавляет злости. Комната соседа оказывается закрытой изнутри. Он дергает ручку, кричит:
– Открой! Есть мужской разговор. Ничего не будет, всего лишь открой. – Ответное молчание распаляет ярость. – Открой, тебе говорят!
От удара ногой шпингалет отлетает вместе с шурупами, дверь с треском распахивается. Волк не привык робеть – протягивает руку, включает свет. Предстает зрелище со всеми атрибутами вчерашней попойки. Сам Кот лежит на полу – в куче сброшенной одежды, искоса наблюдает за наглым парнем.
– Зачем дверь сломал?
– А ты почему не открывал? – переспрашивает Волк таким тоном, будто его не пускали в личные покои.
– Я болею.
– Пойдем на кухню!
– Завтра поговорим, – пересаживаясь на диван, возражает Кот.
– Зачем приставал к Лариске.
– Как я могу приставать, если она мне физически противна, видеть ее не могу.
– А на это что скажешь? – показывает пальцем Волк в сторону полуголой Бестолочи, неожиданно возникшей в дверях.
Женщина восприняла указующий перст как сигнал к атаке, с воплем кинулась на Кота, но даже слабую защиту не могла преодолеть. Все-таки зацепила бра, спутала прическу, располосовала рубаху. Подобраться к лицу не удалось.