Он рассказал мне о днях, проведённых в Индии, вспомнил некоторые интересные эпизоды из жизни племён Восточной Африки, и всё вместе это было так интересно, что я отвлёкся и забыл о своих хлопотах относительно Джудит и о сильных тревогах, порождённых во мне откровениями. Пуаро.
Мне нравилось также, как Бойд Каррингтон отзывался о моём друге. Он питал к нему глубокое уважение - за его труд и характер. Хотя и опечаленный нынешним состоянием здоровья Пуаро, Каррингтон, однако, не произнёс слов сожаления. Казалось, он считал, что жизнь, прожитая Пуаро, была сама по себе уже достаточным вознаграждением и что в своих воспоминаниях мой друг может найти удовлетворение.
- Более того, - сказал он, - держу пари, что его ум стал ещё проницательнее, чем прежде.
- Да, это, действительно, так, - горячо согласился я.
- Нет большей ошибки, чем полагать, что неспособность человека передвигаться влияет на его умственные возможности. Ничуть. Наша эпоха намного меньше затрагивает умственную деятельность, чем это кажется. Ей - богу, я не осмелился бы совершить убийство под самым носом Эркюля Пуаро.
- Он бы разыскал вас, если бы вы это сделали, - сказал я с усмешкой.
- Я в этом уверен. Да и не специалист я, - заметил он с сожалением, - по преступлениям. Вы же знаете, я не умею планировать. Слишком нетерпелив. Если бы я совершил убийство, это был бы экспромт.
- Такие преступления наиболее трудно распутывать.
- Вряд ли. Я бы, наверняка, оставил множество следов. Да, хорошо, что у меня не преступный склад ума. Единственного человека, которого я смог бы, по - моему, убить - так это шантажиста. Я всегда считал, что этих негодяев нужно уничтожать. А вы что скажете?
В душе я был полностью согласен с его точкой зрения.
Нас вышел встречать молодой архитектор, и мы стали осматривать имение.
Нэттон был имением эпохи Тюдоров. Его не модернизировали и не перестраивали с середины девятнадцатого века (тогда были сделаны две примитивные ванные комнаты).
Бойд Каррингтон объяснил мне, что его дядя был в большей или меньшей степени затворником, не любил людей и занимал только часть обширного дома. Бойд и его брат проводили там свои школьные каникулы, пока сэр Эверард не стал настоящим отшельником.
Старик так и не женился и тратил только десятую часть своего огромного дохода, так что, когда после смерти были выплачены все его денежные обязательства, нынешний баронет оказался очень богатым человеком.
- Но очень одиноким, - сказал он, вздыхая.
Я молчал. Моё сочувствие было настолько сильным, что я не смог произнести ни слова. После смерти Сайндерс я был одинок и чувствовал себя живым существом только наполовину.
Наконец, несколько запинаясь, я рассказал ему о своих чувствах.
- Да, Гастингс, но у вас было то, чего у меня не было и нет.
Каррингтон замолчал, а затем несколько сбивчиво рассказал мне о своей трагедии, о прекрасной молодой жене, нежном создании, полном очарования и достоинства, но с испорченной наследственностью. Почти все в её семье умирали от пьянства, и она сама стала жертвой этого же проклятья. Не прошло и года после свадьбы, как она не выдержала и умерла от запоя. Каррингтон не винил её. Он понимал, что это было у неё в крови.
После смерти жены Каррингтон вел уединённый образ жизни. Он решил, после такого печального опыта, больше не жениться.
- Одному, - сказал он просто, - как - то легче.
- Да, мне понятны ваши чувства.