В сорока километрах южнее Эль-Аюна мы застопили француза, который ехал на старом «Мерседесе» в Гамбию и далее, сам пока точно не знает – как получится. Мужик часто ездит в Африку, с 1979 года, и продаёт там старые машины. Раньше ездил через Алжир и Таманрассет, а теперь тут, последние десятилетия, через Марокко. Возраст француза – около шестидесяти лет, ездит от в Африку с девятнадцатилетнего возраста.
Посты жандармов с ним удобно проезжать. Полисмены тут уважают оккупантов. Бывших. И перед ними они такие сладкие… Стараются не задерживать бывших хозяев Западной Африки… Мужик гнал быстро, чтоб уже к католическому рождеству добраться до Сенегала и там встретить праздник с другими французами, экспатами.
Водитель-француз с моей книгой в руках
Я расспросил его, как он продаёт машины.
– В этом нет ничего сложного, – отвечал он. – Приезжаешь в любую африканскую страну, после Сенегала. В самом Сенегале или раньше продавать машины не стоит – во-первых, там всё официально, во-вторых, там уже много машин, в-третьих, ну что это за поездка в Африку, если доехать только до Сенегала. Итак, я приезжаю в любую африканскую страну. Не в столицу, в провинциальный городок. В столицах продавать машины не выгодно, там уже их достаточно много.
Приезжаю в городок, останавливаюсь в любой гостинице. Где здесь автомойка? Здесь, отлично. Заезжаю на автомойку. Нужно помыть машину? Да, помойте хорошо. Вы продаёте машину? Да, продаю. В какой гостинице остановились? В такой-то. Хорошо.
Потом я сижу в гостинице, два-три дня, отдыхаю, ничего не делаю, заказываю пиво. Начинают появляться покупатели. Им расскажет о мне парень на автомойке, он знает всех, кто интересуется новой-старой машиной, и, в надежде на чаевые, посылает ко мне всех. Наконец, машина продана. Я прошу только одну услугу: чтобы меня довезли до границы следующей страны. Потому что в том городе, как узнают, что у меня есть деньги (а это нередко наличные), могут ограбить, или подлить в чай какое-нибудь сонное вещество, или ещё что-то сделать – сумма-то то немалая. Покупатель машины меня подвозит (на моей же машине) до границы следующей страны, и всё, я свободен.
Африканские покупатели неприхотливые. Я приведу пример. Прошлый раз я купил в Европе большую машину и поехал в Мали. Заехал в один город, покрасил её заново, машина стала красивая, как новенькая! Потом еду уже дальше, остановился в деревне перекусить. Вокруг собралась толпа, рассматривают меня, немногие взрослые, больше дети. Целая толпа детей. И вот я пообедал, выхожу к машине, смотрю – на что все смотрят: ребёнок лет пяти взял камень и рисует на машине, по новой краске, уже нарисовал там мне человечков! О, чёрт! Такая работа пошла насмарку! И что сделаешь с ребёнком, он же маленький, никак его не заставишь платить или перекрашивать…
И вот эту машину я привёз в небольшой городок N и там стал ждать покупателя. Через пару дней у меня её купили по хорошей цене. Я сказал, тут ничего, что картинка на двери нацарапана? А, ничего страшного, отвечал этот африканец, ерунда! А у нас в Европе это было бы существенным дефектом.
Я езжу по Африке уже сорок лет, и очень люблю Африку. Машины эти мне не для того, чтобы разбогатеть, а чтобы отбить расходы на поездку. Сколько я трачу на дорогу, на бензин, на поборы на границах и на обратное возвращение – ну примерно столько и зарабатываю. Мне очень нравится этот континент.
Всю первую половину ХХ века французы владели всей Западной Африкой. В начале 1960-х все эти страны получили независимость, но бывшие хозяева сохранили со своими колониями особые отношения. Французы хоть и должны получать визы, как и россияне, во многие страны, но остался в этих странах французский язык, как язык образованных людей, официальных бланков и интеллигенции. Западноафриканские президенты обращаются к народу на французском языке; основные газеты выходят на французском; на этом же языке основные визовые анкеты и бюрократические бумаги. Все пограничники и полисмены сперва пытаются говорить с иностранцем на французском, и только потом, если не получается, иногда вспоминают пару английских слов. Из всего региона исключения – только Гамбия, Либерия и Сьерра-Леоне (английский) и Гвинея-Бисау (португальский).
С интересным французом мы ехали до позднего вечера, и заночевали вблизи границы, на постоялом дворе, где ночевали и многие другие перегонщики. Француз спал, кажется, в комнате гостиницы, а мы в палатке во дворе. На удивление, в этом же крошечном посёлке ночевал и наш товарищ Пётр Лагуткин, который тоже направлялся в Мавританию на Трезвый новый год! Он тоже поймал проходную машину до границы, которая ночевала тут же, в этом посёлочке.
На рассвете мы встали, загрузились опять в машину к французу и поехали с ним до самой мавританской границы. Было 24-е декабря.
Там расстались с французом. На память я оставил водителю книгу «Практика вольных путешествий» на французском языке. Приятно и немного волнительно – мы покидаем «цивилизованный мир» и сейчас встретимся уже с настоящей Африкой!
Западная Сахара – страна не на всех картах
Из Марокко вышли без проблем. На выезде из страны ничего не спрашивали, поставили штампы и мы были свободны. Весёлый француз, на машине которого мы ехали последние километров шестьсот, остался в очереди машин, а пешеходы прошли вне очереди. Впрочем, француз долго стоять не будет в пробке – просочится: он обещал своим друзьям-экспатам, французам, живущим в Дакаре, быть уже в Дакаре у них на католическое рождество. Но мы так не торопимся в Дакар, отделились от француза, и вышли из ворот Марокко на нейтральную территорию – а верней, в зону со специфическим статусом.
Полоса пустыни между марокканским южным шлагбаумом и северным мавританским шлагбаумом, километров в восемь, вовсе не ничейная, а принадлежит САДР. Что это за САДР? «Сахарская Арабская Демократическая Республика», она ж Западная Сахара, контролируемая фронтом ПОЛИСАРИО, который считается в Марокко запрещённой террористической организацией, а остальным миром признаётся за действительное правительство этой пустынной территории.
Для тех, кто не осведомлён о ситуации с Западной Сахарой, поведаю о ней.
Это довольно большая территория, больше чем Киргизия или Белоруссия, но всё – пустыня, нет ни одной реки или озерца. До 1975 года весь регион Западной Сахары был испанской колонией; зачем испанцам эта пустыня – не знаю, наверное для того, чтобы ловить рыбу в прибрежных водах, это основное, что можно «выдавить» из этой территории. В конце 1975 года, когда испанцы уже готовились избавиться от этой колонии, король (султан) Марокко Хасан II организовал «зелёный марш». В ходе оного триста тысяч марокканцев, неся флаги Марокко, Кораны, ветви пальм и портреты короля, перешли воображаемую линию границы (она не охранялась) и вошли в братское единение с западносахарским народом. Вся территория отошла Марокко и по сей день является, фактически, южной частью марокканского королевства.
Зелёный Марш (фреска на заборе в Западной Сахаре). Виден сверху «голубь мира», в руках у марокканцев – флаги Марокко. Какой-то недоброжелатель уже перечеркнул краской лица освободителей.
Счастливые сахарави (в чалмах) рады приветствовать освободителей-марокканцев (без чалмы), один «сын пустыни» прямо целует марокканца в щёчку (слева). Фреска на заборе в Западной Сахаре.
Но некоторые жители пустыни остались недовольны таким присоединением, подобно тому, как некоторые папуасы недовольны, что их Индонезия к себе присоединила.
Не подчинившиеся сахарави в начале 1976 года объявили своё собственное государство, Сахарскую Арабскую Демократическую республику, и уже более сорока лет ведут с марокканским правительством партизанскую войну. Марокканское правительство считает сторонников САДР террористами, и выдавливает их в пустыню; сейчас основная трасса вдоль моря и все основные города находятся под контролем марокканского султана. Эль-Аюн – столица – на особом счету: в неё вбухиваются немалые деньги, строятся фонтаны и стелы, обозначающие счастье сахарского народа в прежде безводной пустыне – под руководством старших товарищей из Рабата… На выезде из Эль-Аюна на юго-запад – настоящий автобан, на тридцать километров, до портового городка Марса. Сахарец поедет, удивится. Какой простор! Какой асфальт! Какое процветание!