К лаборатории Русинова пристегнули одного экстрасенса, и все
сотрудники теперь придумывали причины, как избежать его настойчивых
рекомендаций и примитивно-дилетантских рассуждений. А поскольку с его уст
не сходило слово "гиперборея", то ему дали соответствующее прозвище.
И вот когда нашли брючный ремень возле начертанного знака и показали
фотографию Гиперборейцу, он определенно заявил, что это - знак жизни и что
на этом пороге нет смерти. Когда же удалось заполучить настоящий ремень,
экстрасенс поводил над ним руками и сказал, что человек, носивший его, в
настоящее время жив и находится в тюрьме. Подобное заявление всех слегка
шокировало, однако Служба на всякий случай сделала запрос в Управление
исправительными учреждениями.
В тюрьмах и следственных изоляторах, а также в лагерях "орнитологов" не
оказалось. Гипербореец подвергался уже откровенным издевательствам, но не
обижался. Это было отличительное свойство экстрасенсов, возможно,
продиктованное сильной страстью к выживанию,- они не обижались, даже если
их в сердцах посылали не далеко, но выразительно. Однажды Иван Сергеевич
показал Гиперборейцу фотографию членов экспедиции Пилицина. Видно было,
что фотография старая, и всякий хитрый человек на всякий случай бы
перестраховался; этот же помахал руками, всмотрелся в лица и уверенно
заявил, что четыре человека из этой группы живы и здоровы. И указал на
двоих в кожаных куртках и на двоих в цивильной одежде. Если бы в это число
попал Авега-Соколов, то камлание Гиперборейца стало бы сенсацией.
- Может быть, этот жив? - спросил Иван Сергеевич, указывая на молодого
Авегу.
Гипербореец еще раз поглядел и с присущим- нахальством сказал:
- Я не вижу его живым!
Русинов и под пистолетом бы не подпустил Гиперборейца к Авеге, хотя
начальство, излеченное экстрасенсами от всех мыслимых и немыслимых
болезней, настоятельно рекомендовало привлечь их к разработке "источника".
Однако после этого случая, чтобы окончательно развенчать "магические"
способности нового сотрудника, Русинов показал ему живого Авегу. Правда,
без контакта, через окно. Гипербореец неожиданно съежился, в ужасе
вытаращил глаза и сделал движение, словно хотел прикрыться рукой. Авега же
в своем покорно-спокойном состоянии гулял во внутреннем дворике своего
дома-тюрьмы.
- Какая энергия! - захрипел Гипербореец.- Я не выдержу... Он меня душит!
Поле! Поле!..
С ним случилось что-то вроде припадка, похожего на астматический, так что
пришлось увести его из комнаты, откуда был виден внутренний дворик. Это
уже не походило на игру, и Русинов задумал эксперимент. Экстрасенсам
запрещалось подниматься на второй этаж особняка, в котором помещалась
лаборатория, но куда они рвались постоянно и неудержимо: там находилась
основная "кухня" проекта "Валькирия". Так вот Русинов в одну из этих
комнат посадил Авегу и, спустившись вниз, пригласил Гиперборейца. Тот с
готовностью стал подниматься по лестнице, но отчего-то с каждой ступенькой
ему становилось худо. Перед дверью на площадке он окончательно скис, начал
снова задыхаться, словно забежал на девятый этаж, и не смог перешагнуть
даже порог коридора.
- Кто-то давит меня,- пожаловался он, дрожащими руками стирая пот с
бледного лица.- Кто там?..
Русинов свел его вниз и объяснил, а точнее, наврал для испуга, что на
втором этаже включен специальный прибор, подавляющий самое сильное
биополе. Гипербореец поверил, потому что чудес в Институте было достаточно
и потому что к чудесам его не подпускали.
Таким образом, Русинов узнал, что Авега, кроме всех своих странностей,
обладает еще каким-то полем, попадая в которое экстрасенсы теряют не
только свои способности, а становятся похожи на мокрых куриц.