Чуть ступите ногой- и уйдете туда навсегда, с головой. И
не видать вам покоя до самой смерти.
И тут Русинов вдруг уловил непонятное, едва ощутимое сходство между
преподавателем санскрита и Авегой: оба они будто бы куда-то ушли с головой
и существовали в этом мире лишь формально, одной телесной оболочкой. Один
меньше, другой - больше, но это не меняло смысла...
После такой "подготовки" Русинов смотрел на Авегу другими глазами. Каждое
его слово теперь казалось наполненным каким-то особым, символическим
смыслом. Он как бы стал наконец понимать язык этого человека, но до
понимания его образа мышления и мироощущения было непостижимо далеко, как
если бы встретились два человека из разных эпох либо абсолютно
противоположных цивилизаций.
Работа уже настолько захватила Русинова, что он думал об Авеге днем и
ночью, методично продвигаясь по линии возбуждения сознания пациента. Как
только пришел анализ волос, ногтей и костной ткани зубов Авеги и
подтвердился косвенный факт его длительной, возможно, постоянной жизни на
Севере, в условиях малой солнечной активности, бедной фтором воды и резко
континентального климата, и кроме того, долгой жизни в слабоосвещенном
помещении, насыщенном ионизированными солями воздухом, о чем говорили
суставы и соскобы с бронхиальных путей, Русинов уже самостоятельно начал
отрабатывать "северную" версию. Он предложил неожиданный и решительный
шаг- поехать с Авегой в путешествие по Северу через Архангельск, Печору и
через всю Пермскую область. По расчетам, он сам должен был прямо или
косвенно указать на место своего пребывания. А там уже- дело техники...
Русинов получил согласие руководства, однако на предложение
попутешествовать по родным местам Авега категорически отказался.
- Обратного пути нет! - отчего-то разволновался он.- Мне определено идти
на реку Ганга.
- Кем определено? - доверительно спросил Русинов.
- Роком... Я- Авега! Даже если совсем ослепну- пойду слепой.- Он вытащил
расческу и принялся расчесывать свои длинные волосы.- Скоро закроется
дорога! И мне снова придется ждать восемь лет, а Валькирия не впустит в
свои чертоги, не обнажит передо мной своей прекрасной головы, не покажет
чудных волос...
- Кто она - Валькирия? - воспользовавшись печальной паузой, спросил
Русинов.
- Валькирия, вот,- он показал открытку с картиной Васильева "Валькирия над
сраженным воином".- Или вот! Посмотри, как она прекрасна! Видишь, светит
мечом!
Авега поднес ему другую открытку, где была изображена русоволосая дева
(иначе сказать невозможно!) со свечой в заиндевелом зимнем окне. Картина
называлась "Ожидание".
- Я уже был изгоем,- вдруг признался Авега.- И больше не хочу. И потому
повинуюсь року- пусть уносит вода. Мне сейчас хорошо.
- А если тебя отпустят, ты пойдешь на реку Ганг?
В глазах Авеги не появилось ни надежды, ни проблеска радости. Он снова
стал спокоен, как сфинкс.
- Повинуюсь року.
- Но ты можешь пробыть в этих стенах до самой смерти! - взорвался Русинов,
что делать не следовало.- Ты же - Авега! Ты знаешь пути! А это все умрет
вместе с тобой, и ты не выполнишь своего предназначения.
Авега неожиданно улыбнулся, по-детски показывая белые молодые зубы.
- Нет лучшей доли для Авеги - умереть в пути! Карма изберет меня, и
обнажит голову, и осветит мечом дорогу. Я увижу свет "сокровищ Вар-Вар".
Самый чистый и сияющий свет!.. Пусть после смерти, но стану Вещим.
Загоревшиеся глаза вдруг вновь утеряли блеск и стали
пронзительно-голубыми, холодными, как прежде.