* * *
Старинное село Вербник, что стоит верстах в семи южнее Орловско-Брянского шоссе (тракта), возникло на речке с одноименным названием, верно, где-то в XVI веке. Севернее его верстах в пятнадцати расположилось богатое и большое село Хотынец – центр Хотынецкой волости, а юго-восточнее, тоже верстах в пятнадцати, раскинулось немалое село Шаблыкино – центр Шаблыкинской волости. (В советское время стали эти волости районами.) Вербник – на границе этих волостей.
Откуда такое благодатное и странное название? Стоит это село в довольно живописном месте. Медленная, вся в заводях речка Вербник делит село надвое большой низиной. В речку впадает множество мелких ручейков, берущих своё начало из родников. Место тут водоносное, чистое. В долине реки, в низине на поверхность выходит глина. (Потому-то одна из соседних деревень, что стоит на соседней реке Цон, называется Глинки.) Видать, неспроста решили русские землепашцы-первопроходцы осесть в этих местах. Земля родит – лучше не надо. Кругом сплошь чернозёмы. Да и родниковая вода рядом. Над низиной, в которой течёт речка, много высоких «горок», разделённых ярами и ручейками. Вот на этих горочках и «расселись» многочисленные крестьянские дворы.
Село вроде бы одно. Но каждый двор – на своей отдельной горке. Все хаты большие – просторные, крытые то под солому, то под железо. Внутри – изба, сложенная из брёвен, и большая русская печь. Снаружи изба обмазана глиной и побелена, чтобы противостоять пожару, летней жаре и зимней стуже. Каждая хата на самом высоком месте. А вокруг хаты: хлев, конюшня, сеновал, часто и рига с амбаром, погреб, сад с огородом, окружённые небольшим рвом и валом, огороженные плетнём из лозы (чтоб в летнее время сберечь влагу). Нестрашны этому селу ни половодье, ни засуха, ни пожары, ни снежные заносы.
А в ярах у реки во множестве растут раскидистые вербы да ракиты. Как правило, в апреле пред великим праздником входа Господня в Иерусалим распускается весь этот «вербник» над рекой и цветёт серебристо-пушистым покровом. На деревьях и кустах листвы ещё нет, а тут всё уже благоухает. Холодные весенние ветры не беспокоят долину сонной реки. Сельский храм Успения пресвятой Богородицы, что поставлен на самой высокой горочке близ села, в дни Лазаревой Субботы и Вербного Воскресенья всегда украшен молодыми распустившимися ветвями вербы. Часто цвет вербника стоит, не спадает и на Христово Воскресенье, и на светлую седмицу – до самых первых тёплых апрельских дней.
Народ в этом селе родился задиристый, крепкий, рослый и работящий. С тех пор как царь Пётр устроил гвардию, молодых парней из этого села стали брать на службу царскую в основном в гвардейские полки. После трудных и дальних походов, войн и сражений, после многолетней службы в новой столице России в шутку и прозвали многочисленные отставники-ветераны своё село «Новый Санкт-Петербург».
В Вербник, в окрестные посёлки, деревни и сёла немцы пришли в начале октября. Пришли вроде бы не как враги, но как хозяева. Ещё за неделю до того, как они появились, представителей советской власти, администрации и местных большевиков словно поганой метлой вымело. Осталось, правда, в округе несколько человек партийных, но и они спрятали партбилеты и забыли о своём прошлом. Это были порядочные добрые люди, никогда не злоупотреблявшие своим партийным положением, защищавшие своих односельчан от прижимов НКВД, руководящих партийных работников и «злочинного руководства» колхозов. Эти люди знали: народ их не выдаст. Но многие из них, верно, были связаны с партизанами. Так, в одном из посёлков, что образовался в столыпинское время, когда вербниковская молодёжь отселялась на дальние пашни, принадлежавшие селу (потому и назывался посёлок «Юным»), остался уважаемый всеми директор местной школы Ананий Петрович Овчаров. В Кулешовском посёлке, что стоял за орловско-брянским шоссе у леса, не сбежал, а остался дома ветеран Первой мировой войны Василий Павлович Кулешов. В Сеновском посёлке, что ближе к селу Семеновскому, тоже жил кто-то из «бывших» большевиков.
Слухи о немцах ползли самые разные – то зловещие, то так себе. Одни говорили, что оккупанты зверствуют; расстреливают, вешают, грабят, жгут дома только за то, что им кто-то не понравился. Другие говорили, что немцы расстреливают только коммунистов и евреев, крестьян же уважают. Крестьяне, конечно, боялись, прятали добро, запасали продовольствие, соль, спички, мыло. Но бежать-то всё равно было некуда. Куда ты побежишь из своего дома холодной осенью с детишками? Когда немцы пришли на самом деле, то пришли вроде бы не и враждебно. Но все поняли, что старые хозяева сбежали, но заявились новые.
* * *
Командование Красной армии усиленно готовило к обороне Тулу. Тульские оружейные заводы работали на пределе своей мощности. Этот город – древнюю оружейную кузницу России – нельзя было сдавать врагу ни при каких обстоятельствах. Население города и окрестных посёлков рыло окопы, блиндажи и широкие рвы, устанавливали противотанковые ежи вдоль и поперёк шоссейных и грунтовых дорог по всей округе. К Туле стягивали остатки вышедших из окружения частей Красной армии, а там переформировывали, перевооружали их, сводили в новые бригады и батальоны. В городе формировали ополчение – истребительные батальоны из добровольцев – рабочих тульских оружейных заводов, горожан, комсомольцев-студентов, старшеклассников. Ополченцев учили стрелять из винтовок и пулемётов, колоть штыком, бить прикладом.
Пятнадцатилетнего Олега Пескова, как и многих его товарищей пятнадцати-семнадцати лет, зачислили добровольцами в отряд истребителей. Таких мальчишек, добровольно вступивших в отряд, было несколько сот человек. Они уже успели насмотреться на «прелести войны». Среди них было немало отчаянных ребят – обычной городской шпаны, что в мирное время носили кастеты в карманах и ножики за поясом, дрались улица на улицу, отнимали деньги и часы у хорошо одетых юношей, «щипали» кошельки у зазевавшихся добропорядочных граждан. Но здесь они словно переродились и стали защитниками Родины.
В истребительном отряде парней и даже девушек, решившихся воевать, готовили бросать гранаты и поджигать бронетехнику врага бутылками с горючей смесью – «коктейлем Молотова», вытаскивать на себе раненых, останавливать кровь, перевязывать раны. У Олега неплохо получалось метать гранату в цель. Помогло ему то, что с детских лет любил он кидать камни, пугать собак и кошек. Во всяком случае, с тридцати метров он, поднявшись из окопчика, попадал деревянной болванкой в мишень. Сложнее было с бутылками, наполненными горючей смесью. Ведь надо было сначала зажечь запал, выждать, когда хорошо загорится, а лишь потом выпрыгивать из окопа и бросать в цель. Но и здесь Олег преуспел и даже начал помогать своим друзьям, у кого с этим делом получалось хуже.
Среди своих сверстников и даже тех, кому было восемнадцать, Песков уже чувствовал себя опытным бойцом. Ещё в первой половине июля Тула проводила отряд из нескольких тысяч своих юношей на трудовой фронт под Смоленск. Олег, как ученик морской школы, прошедший хорошую выучку, был назначен старшим одной из групп этого отряда. А в группе-то было более ста пятидесяти человек. Задачей ребят трудового фронта было рытьё противотанковых рвов. Сначала всех их привезли в Дорогобуж. Высадили, рассредоточили по западной границе города по километру в разные стороны. Работы начались и… через три дня руководство было вынуждено отвести всю «армию» землекопов восточнее. Слишком быстро наступал немец.