Но вот однажды днем он случайно выбрался на поверхность и уже собирался нырнуть назад в норку, как вдруг услышал какой-то шум со стороны пруда. Червячку стало любопытно, и он пополз туда, как всегда напевая очередную песенку. Подобравшись поближе, Бориска увидел, как три жабенка-подростка смеются над Луизой, а она отступала от них в камыши и просила:
– Ребята, ну не надо, идите уже домой.
Но те не слушали ее и смеялись еще громче.
Стерпеть такое Бориска не мог. Он пополз к обидчикам любимой и строго сказал:
– А ну-ка, отошли он нее. Живо!
– Чего? – удивились хулиганы. – Что ты такое сказал? Мелочь!
– Что я вам сказал?! – надвигаясь на них, возмущался Бориска.
И вдруг лица у злодеев, на этот раз настоящих, а не придуманных, вытянулись – и хулиганы начали пятиться от червячка:
– А мы что? А мы ничего. Мы просто так… мимо прыгали… хотели помочь бедняжке Луизе.
– А ну брысь! – закричал на них Бориска.
И те мигом прыгнули в воду – только круги пошли.
Бориска, напевая, как всегда подошел к Луизе и ласково спросил:
– Ты как? В порядке?
– Да, все хорошо, – прошептала жаба.
– А ты чего шепчешь? – тоже прошептал червячок.
– Мне кажется, что тут кто-то есть… – неуверенно ответила она. – Кто-то очень большой.
– Да ну что ты?! – сказал Бориска, поворачиваясь. – Кто же тут может…
И тут он увидел… свое отражение в огромных глазах цапли.
– А-а-а! – закричал червячок и начал сталкивать Луизу в воду. – Давай быстрее прыгай! Скорее!
Луиза послушно прыгнула в пруд, а червячок быстро шмыгнул под большой лист лопуха и там затаился. Цапля же почему-то не спешила съесть Бориску, а внимательно разглядывала, потом вдруг сказала:
– А почему ты молчишь?
– А что говорить-то? – дрожа, прошептал Бориска.
– Зачем говорить? Ты почему молчишь, не поешь? Ты же все время поешь. Я давно за тобой наблюдаю. Мне очень, ну просто очень нравятся твои замечательные мелодии! Я твоя давняя поклонница! Но знаешь, мне как-то неловко было к тебе приставать. А сегодня такой случай! Дай, думаю, и девочке помогу, и заодно познакомлюсь. Я подружку твою тоже знаю давно. Так мне ее жалко бедняжку!
– Правда? Я и не знал, что кто-то за нами наблюдает.
– О нет! Нет! Что ты! Я приличная цапля и ни за кем не шпионю, просто так, как-то мимоходом, тебя послушаю и полечу дальше по своим делам. Ты себе не представляешь, как у меня много дел! И то нужно, и это, ну просто иногда к вечеру крылья отваливаются. И вечером хочется сесть, вытянуты ноги и послушать какую-нибудь удивительную историю или музыку. Впрочем, я думаю, что ты знаешь, как это бывает.
– О да, конечно, – только и успел сказать червячок, потому что цапля добавила нетерпеливо:
– Ну так что? Ты споешь мне или нет?
– Да я как-то… не знаю… – от такого напора Бориска немного смутился.
– Ну давай же, друг мой! А я за это обещаю, что цапли все лето не будут есть никого из этого болота. Я, знаешь ли, тут самая главная, вот. Веришь?
– Спой, спой, – раздались вдруг из всех кустов радостные возгласы. – Давай, давай, чего ты ломаешься? Вот заживем-то, братцы!
Ну что было делать червячку?! Он залез на лист и запел самую свою любимую песню, что посвящал Луизе. Она же вылезла из воды и встала рядом с ним. Улыбаясь, слушала эту песню – и теперь в ее глазах отражались два маленьких солнышка. Кстати сказать, жаба давно знала, кто поет ей песни. И это ничуть не смущало ее, потому что Луиза решила: какая разница, кто твой избранник, если это настоящая любовь.
Когда песня закончилась, раздались крики и аплодисменты.
Все были довольны. А у цапли даже на глазах блеснули слезы.
– Ой, – сказала она. – Это так мило! И так красиво! Бориска, ведь ты мне будешь петь еще, правда? Я вернусь вечером, хорошо?
– Конечно! – ответил он и улыбнулся.
Когда цапля улетела, все обступили Бориску.
– Ну ты герой! – восхищалась старая жаба Хавронья. – Это ж сколько лет живу, никогда о таком и не слышала. Чтобы эти жадюги от еды отказались – да ни в жисть!
– Какой ты молодец! – затараторили, перебивая друг друга, головастики. – А мы уж думали: все – конец тебе, точно цапля схватит!
– Ты самый замечательный в мире! – ласково сказала Луиза.
– Да, – задумчиво добавил мудрый червь Пахом. – В жизни всегда есть место подвигу!
А Бориска в ответ выпрямился во весь свой рост и запел другую песню. Она была совсем новая, торжественная, только что придуманная, и червячок дарил ее всем.
Желтый
В одном лесу, на большой поляне, росло среди травы целое семейство одуванчиков. Были родственники разными: с большими цветками и с маленькими, с толстыми стеблями и с тоненькими, с раскидистыми листьями и листьями, торчавшими подобно пикам, но все равно они были похожи между собой – все белые.
Да-да, вы не ослышались. В те времена все одуванчики были белые. И только один-единственный одуванчик отличался от всех. Рос особенный цветок на самом краю поляны и выделялся тем, что был… желтым! Почему он вырос таким, никто не знал. Вот вырос – и все тут. Цветок очень стеснялся своей окраски, поэтому часто сворачивался в бутончик. Другие одуванчики не любили особенного и часто дразнили.
– Эй, Желток! Ты что в краске искупался?
– Да это он специально, чтобы от других отличаться! Задавака!
– Посмотрите на него! Это же надо вырасти таким страшненьким! Да еще он все время цветок свой прячет – ужас до чего глупо!
От таких несправедливых слов одуванчик по имени Желтый очень расстраивался и даже иногда плакал, пока никто не видит. Но одно он знал точно, что когда-нибудь сделает что-то очень-очень важное. Пусть даже не для себя – для всех.
Другие одуванчики играли друг другом капельками росы, грелись на солнышке и иногда пугали пчел, чем были очень довольны. Старый мудрый Чертополох, который уже давно рос на поляне, журил расшалившихся. Они же и над ним подшучивали. Не зло, но обидно.
– Что ж такое?! – восклицал Чертополох. – Никакого уважения к старшим! Непорядок это!
Желтый же очень любил слушать, как старый куст, шелестя на ветру, рассказывал всем удивительные истории про путешествия и смелых и отважных героев. Правда, одуванчику казалось, что все это, конечно же, сказки, а в жизни так не бывает, но все равно любил слушать Чертополоха – вот так стоял, закрыв свой цветок, на краю полянки, покачивался и слушал.
А еще любил Желтый смотреть ночами на небо и любоваться звездами.
Ночью он открывал свой цветок. Впрочем, на их поляне, а значит и на всем свете, так Желтый думал, одуванчики никогда не закрывали свои цветочки. И на небо никто из них не смотрел, считая это пустым, да и просто глупым занятием. А особенного одуванчика картина звездного неба просто завораживала! Звезды часто падали. Это было как… Как парение птиц в небе, или как порхания бабочек от цветка к цветку, или… Да у Желтого просто не хватало слов! Он смотрел и мечтал, вспоминая захватывающие истории Чертополоха. Вот тот прогоняет большую и наглую козу Прасковью с родной лужайки, а вот он своим необыкновенным запахом привлекает работящих пчел. «Ну когда же, когда настанет время для моих настоящих подвигов!?» – думал Желтый, но ничего героического не происходило – и одуванчик продолжал терпеливо ждать.
Но вот однажды…
С утра светило солнце и дул ласковый ветерок. Молодые одуванчики под тихое ворчание Чертополоха затеяли игры и, конечно же, стали дразнить Желтого. Он долго держался, решив про себя, что не будет обижаться. Но озорники были упорны – и Желтый сдался. Он закрылся в бутончик и принялся сначала жалеть себя, потом сердиться, а после грустить. В конце концов, уснул, мерно покачиваясь на ветру. Сон одуванчика был так глубок, что он не проснулся, когда поднялся ветер и началась гроза. Буря разразилась сильнейшая.
Старый Чертополох после сказал :