Элис ездила в Данию. Но зачем? Или же, наоборот, возвращалась туда из Швеции? Но у нее не было никакого багажа, даже наплечной сумки для документов, что весьма странно для человека, который куда-то едет. А может, она встречала кого-то? Это могло объяснить отсутствие багажа. Или провожала? А если так, то кого? Но никто из присутствовавших на снимке людей не походил на ее спутника. Вопросов по-прежнему было гораздо больше, чем ответов.
Но и то немногое, что мне удалось узнать, стало бальзамом для моей души. Я знал, что в тот день и час она была жива – стояла на перроне, одетая в мешковатые штаны в стиле «милитари» и грубую брезентовую куртку с откинутым на спину капюшоном. Элис – девушка, в которую я однажды безнадежно влюбился – такая непохожая в этом образе на ту, которая когда-то меня соблазнила своими зелеными глазами, точеной фигуркой, облаченной в легкое летнее платьице, и трепетными разговорами о нашем совместном будущем. От ее строгого тревожного взгляда из-под каре с челкой веяло какой-то вынужденной решительностью, а плотно сжатые аккуратные губки только усиливали это ощущение.
– И что ты думаешь?
Я оторвал взгляд от газетной страницы и посмотрел на Андерса Хольма. Мы уже вышли из редакции и теперь снова сидели в его машине. Задумчиво глядя на меня, он барабанил пальцами по рулю.
– О чем ты?
– Что собираешься делать дальше? – переспросил Андерс Хольм.
– Я не знаю… Поеду в Мальмё…
– Серьезно?
– Да.
– Зачем?
Я пожал плечами в ответ.
– Не хочу тебя расстраивать, но ее там не будет.
– Знаю, Андерс. Я знаю… Но она там была, и я хочу найти это место. Хочу побывать там и хотя бы просто постоять на том перроне.
Андерс Хольм усмехнулся.
– Что? – спросил я.
– Только не вздумай ждать ее там, как чертов Хатико! – ответил он.
– Этого делать я точно не собираюсь…
– А что тогда? Ну, приедешь, посмотришь, постоишь там… А потом?
– Вернусь обратно. Вернусь и буду жить дальше. Зато меня не будет мучить мысль, что я не сделал чего-то, чего мне очень хотелось…
– Мне всегда казалось, что последний романтик на этой чертовой планете – я. Но ты меня переплюнул, дружище! Честное слово!
Знаешь, я достаточно поколесил по миру и сам несколько раз влюблялся так, что сердце рвало на части, когда приходилось расставаться, но я никогда, ни разу в жизни не пытался потом найти ту или иную девушку.
– Почему?
– Наверное, потому что я трус.
– Трус? – удивился я. – Ты человек, который лезет под пули в горячих точках по всему миру, чтобы другие имели хотя бы малейшее представление о том, что происходит за пределами их комфортной жизни. И ты называешь себя трусом?
– Мне за это платят. Поэтому мной движут жажда наживы и страх забвения. Иными словами: алчность и тщеславие. А ты готов рисковать просто потому, что увидел в газете фото девушки, которую считал погибшей, и хочешь побывать там, где, ты точно знаешь, ступала ее нога. Это и есть настоящая смелость.
Я снова пожал плечами, свернул газетную страницу с фотографией Элис и сунул ее во внутренний карман куртки. В голове крутилось много вопросов. А не слишком ли далеко я зашел? Не пора ли остановиться? Зачем мне все это? Что и кому я хочу доказать своим безрассудством?
– Когда собираешься отправиться? – спросил Андерс Хольм.
Я коротко ответил:
– Сегодня.
– Поездом?
– Наверное…
– Будь я озадачен поисками того, кто внезапно скинул хвост, то первым делом отправил бы своих людей на вокзал и в аэропорт… Те ребята, что следили за отелем, так просто не сдадутся!
– Э-э-э… Наверное, ты прав… – я задумался и почесал затылок.
– Ты ведь не хочешь попадаться им на глаза. Так?
– Ну, да… не хотелось бы…
– Тогда идеальный вариант – на машине. Путь не близкий – шестьсот километров. Ехать часов шесть, если без остановок… Но в прокат тачку ты не возьмешь. Могут проверить по кредитке… А за наличку ни одна приличная контора тебе машину не даст.
– И наличка у меня осталась в номере, в сейфе. Собственно, как и все вещи…
Но Андерс Хольм сразу же решил эту проблему. Иначе бы он не был тем, кем являлся – совершенно безбашенным типом из всех, кого я когда-либо знал.
– Поедешь на моей машине! – вот, что он сказал, а потом изложил свой план действий, который непостижимым моему уму образом внезапно созрел в его абсолютно безумной голове.
И мы именно так все провернули. По настоянию Андерса Хольма я пересел за руль, чтобы привыкать к автомобилю, и мы поехали обратно в район Сёдермальм, где находилась моя гостиница. По пути остановились возле небольшого магазина, где Андерс Хольм купил самую простую спортивную сумку. Потом он пошарил в бардачке и вынул из него простецкий кнопочный мобильник и зарядное устройство к нему.
– Вот! – он показал их мне. – Свой телефон не включай, пока не поймешь, что готов снова встретиться с теми, от кого прячешься. А пока пользуйся этим.
Я кивнул в ответ.
Потом Андерс Хольм вышел возле станции метро Зинкенсдамм, а я объехал квартал и припарковался на Лундагатан, но не стал глушить двигатель и опустил оба стекла с водительской стороны. Стал ждать. Все, как договорились.
Исходя из того, что людям Юрия Валентиновича не была известна личность моего приятеля, они не должны были среагировать на его появление в отеле. Сам Андерс Хольм, вооружившись купленной несколько минут назад сумкой, электронным ключом от моего номера и кодом от сейфа, в котором лежала вся моя наличность, отправился за моими вещами.
И, надо сказать, что те пятнадцать минут ожидания тянулись для меня целую вечность. Состояние тревоги. Неопределенность. Вдруг, мы все-таки ошиблись? Вдруг, они его ждали там? Или меня, а пришел он…
Разыгравшееся воображение рисовало страшные картины того, как бесстрашный Андерс Хольм с разбитым в кровь лицом сидит в моем номере, привязанный к стулу, и плюет в лицо пытающему его Феликсу. В какой-то момент я уже был готов отправиться ему на помощь, но тут он сам появился в зеркале заднего вида. Быстро шел по улице, держа в одной руке спортивную сумку. А это значило, что у нас получилось. И еще то, что здесь наши пути расходились на неопределенное время. В груди защемило от чувства досады, потому что у меня не было возможности от души поблагодарить этого человека за ту помощь, которую он мне оказал.
Андерс Хольм прошел мимо, даже не замедлив шаг. Но за эти несколько секунд он успел закинуть сумку в открытое окно на заднее сиденье своего «Сааба», за рулем которого сидел я, и напутственно хлопнуть ладонью по крыше. А еще он сказал:
– Уматывай отсюда!
Я так и сделал. Вывернул руль и нажал на газ. Даже не помню, попрощался или нет. Слова «спасибо» и «до встречи» вертелись в голове, пытаясь пробиться сквозь пульсирующий от волнения шум в ушах, но я так и не понял, произнес я их или просто подумал. Так и расстались.
А потом я вырулил на Хорнсгатан и двинул к выезду из города. То и дело поглядывал в зеркала в надежде убедиться, что за мной нет хвоста. Но так и не смог этого определить. Опыта в подобных делах у меня не было. А потом шведская столица осталась позади, и я прибавил газу, ориентируясь по указателям на Норрчёпинг.
Под Сёдертелье сделал первую остановку, чтобы перевести дух, заправить полный бак и купить карту автомобильных дорог, потому что пользоваться своим телефоном мне было нельзя, а в том кнопочном аппарате, который мне оставил Андерс Хольм, из полезных приложений были лишь калькулятор и будильник. Но и его я пока не стал включать. Потом открыл сумку, которая лежала на заднем сиденье, и обнаружил в ней все свои вещи, включая ту сумку, с которой прилетел в Швецию, деньги и документы. Андерс Хольм запихнул туда даже часть купленных мной сегодня и оставленных в номере продуктов. Я с удовольствием съел сэндвич с тунцом, запил все банкой колы, снова сел за руль и помчался дальше, мысленно ругая себя за безрассудство.