Никакого хобота я не вижу, он ведь длинный.
Дженна резко обернулась. Они стояли почти вплотную, чувствовали дыхание друг друга. В эту секунду им ничего не стоило бы заняться любовью (Дженна обняла бы Эдди двумя руками, он ее — одной), разделить страсть. Они оба этого хотели, но сдерживались. И было в этом даже какое-то странное удовольствие. Сейчас не время, неподходящий момент. Дженна и Эдди толком не познакомились. Пока нельзя. О, этот трепет, когда застываешь, ощущая желание, но не поддаваясь ему. Когда нервы на пределе. Эдди это тоже нравилось, ведь он замер, как и Дженна. Смотрит ей в глаза, не в силах разрушить волшебство момента. Какие-то дюймы — и губы соединятся… Может быть, однажды… Скоро, а может, и никогда. Главное — не сейчас.
Дженна снова посмотрела на остров.
— Красивый.
— Да.
Оба дышали бурно, горячо, но старались этого не замечать.
— Есть охота, — сказала Дженна. Просто чтобы нарушить молчание, оно сейчас опасно.
— Мне тоже.
— Могу приготовить что-нибудь. Продуктов вы купили много. Хотите, соображу нам обед?
Дженна обернулась. Эдди все еще стоял практически вплотную к ней. Сердце в груди слегка екнуло.
— Да, хочу, — сказал Эдди. — Будет очень мило с вашей стороны.
Дженна отправилась на кухню.
Значит, екнуло сердечко? Знакомое чувство, себя не обманешь.
Надо бы выпить.
Дженна вот уже несколько лет как не напивалась. Бокал вина в день — вот и все. И никаких таблеток при этом, законных ли, нелегальных. Таковы правила, и точка. Система, которой необходимо следовать. Не то чтобы Дженне грозили проблемы, если она оступится, ей просто нравилось держать себя в рамках. Сохранять трезвость суждения.
В тот вечер Дженна трезвость суждения потеряла. И зачем она напилась? Может, хотела притупить чувства? Или утратить контроль над собой, оторваться? В общем, Дженна забыла о правилах. Они с Эдди уплетали стейк со спагетти, запивая ужин дешевым белым вином. И вы знаете, Дженна ловила кайф.
Она еще многого не знала об Эдди: откуда он, сколько ему лет и как давно он рыбачит? О подобных вещах они просто не говорили. Каждому из них хотелось даже не говорить, а лишь слушать другого. И потому беседа их часто перемежалась гигантскими лакунами молчания. Нет, не лакунами вовсе — молчание было пропитано, наполнено таким живым чувством, что его молчанием-то не назовешь. Вечер словно тек, подобно горному ручью в холодном весеннем лесу. Впрочем, лилось и вино, довольно обильно. Молодые люди как будто хотели забыть о прежних своих жизнях, отдаться настоящему моменту или, напротив, не видеть настоящего и углубиться в прошлое.
Потом вино закончилось, и пропало чувство защищенности, исчез барьер, отделяющий от реальности. Дженна с Эдди выбрали, как им казалось, единственно верный путь: сели в старенький синий пикап «Додж» Эдди и отправились за добавкой.
Дорога заняла всего минуту, винная лавка располагалась в конце квартала. Дженна хихикала, представляя себя шестнадцатилетней школьницей: сидит в машине и ждет, пока ее милый с водительскими правами старшего брата разживется спиртным. Детство прямо.
Было уже одиннадцать вечера, а небо еще только начинало темнеть. Странно… Дженна на Аляске, сидит в кабине пикапа, любуется дымчато-пурпурным небом на закате. Ждет, пока малознакомый мужчина купит вина, вернется и погладит ее по шее, чуть взъерошит волосы на затылке. Почешет за ушком и поцелует мягкими губами, запустит язык ей в рот… Ух, аж морозец по коже!
Взглянув на темные воды, на еще более темный силуэт Хобота, на глубокое, бездонное небо, Дженна закрыла глаза и вздохнула полной грудью. Пахло осенью и кострами.