– Я никуда не иду, ребята.
Они озадаченно посмотрели на нее.
– Нам велели доставить вас в семь часов в ресторан «Седьмое небо».
– А если я откажусь?
Их взгляды сделались грустными.
– В таком случае нам придется применить силу, а мы бы этого не хотели.
Она попыталась захлопнуть перед их носом дверь, но не тут-то было. Один из них выставил вперед ногу, и дверь заклинило.
– Вы же не хотите, чтобы мы сломали ее? – вполне дружелюбно проговорил он. – Переодевайтесь. У вас десять минут. Если вы не уложитесь в это время, мы отведем вас в том виде, в каком вы будете к тому моменту.
Эти ребята не шутили. У них приказ, и они должны его исполнить. Пытаться бежать от них было бессмысленно. Не прыгать же с третьего этажа. При этой мысли перед глазами возникло видение: вот мама выходит на балкон, подходит к окну, перегибается через балкон и падает вниз. Глухой стук об асфальт – и крики. Крики людей, ставших свидетелями самоубийства. Она закрыла глаза и побледнела так сильно, что нежданные гости тревожно переглянулись.
– Эй, только не вздумайте падать в обморок. С нами такие номера не проходят, – предупредил тот, что с квадратной челюстью.
Ей понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Молодые люди стояли, не сводя с нее глаз. Наконец усилием воли она заставила себя отрешиться от видений прошлого и сделать несколько шагов по направлению к спальне. У нее снова не было выбора. Звягинцев никогда не оставлял ей выбора. Непослушными пальцами она надела темно-синее платье из джерси, машинально сняла с полки туфли такого же цвета и надела их, потом провела расческой по длинным светлым волосам и собрала их в хвост, затянув лентой из такой же ткани, что и платье. На все это у нее ушло пять минут.
– Я готова, – бесцветным голосом произнесла она, выходя к поджидавшим ее мужчинам.
Белобрысый окинул ее с ног до головы одобрительным взглядом и последовал за ней к выходу. На улице их поджидал «джип». До ресторана они добрались за пятнадцать минут, так что когда она входила в «Седьмое небо», часы пробили ровно семь.
– Сегодня вы точны, – с этими словами ее встретил Звягинцев, уже сидевший за круглым столом в глубине зала.
Перед ним стояла чашка с недопитым кофе. С минуту он разглядывал ее так, словно видел в первый раз. От его пристального взгляда не укрылись ее бледность, плотно сжатые губы, руки, стиснутые в кулак. Она была как натянутая пружина. Дай ей волю – и она бросится на него, вгрызется ему в горло. Как же она его ненавидит! Он чувствовал ее ненависть каждой клеточкой тела. С какой бы радостью она убила бы его, пронеслось у него в голове.
– Садитесь, – предложил он, вставая, придвигая ей стул и помогая сесть.
На какой-то миг его рука коснулась ее локтя, и Лена ощутила, как в ее теле напрягся каждый мускул, отзываясь на его прикосновение. Собственная реакция застала ее врасплох, и она невольно отпрянула. Только этого не хватало! Она ведь не должна к нему ничего чувствовать, кроме ненависти. Поймав его насмешливый взгляд, она медленно опустилась на краешек стула, а он вернулся на место.
Уловив приглашающий жест Звягинцева, к ним подскочил официант и протянул меню. Лена не сделала никакого движения, чтобы взять его.
– Положите на стол и уходите, – приказал Звягинцев.
Официант исчез в ту же секунду.
– Что вам заказать? – обратился он к ней.
– Я не буду есть.
– Тогда, может, выпьете что-нибудь? Кофе, сок, коктейль?
– Я не хочу пить.
Он усмехнулся.
– Вы не голодны или не хотите составить мне компанию?
– Второе. Вы последний человек, с которым бы я хотела разделить трапезу.
– А вы откровенны.
– Это единственное, что мне остается. Во всех других случаях вы не оставляете мне выбора.
– Почему вы не пришли вчера?
– У меня было свидание.
– Вот как! – Он подался вперед. – С кем?
– Позвольте мне не отвечать на этот вопрос. Да и потом, я все равно не собиралась приходить.
– Вы хотели, чтобы вас привели силой, как сегодня?
– Я не знала, что в мои обязанности архитектора входит появление пред ваши очи по первому вашему зову.
– Что ж, теперь вы это знаете, – бесстрастно заявил Звягинцев и заметил, как сверкнули ее глаза.
Какое-то время он не мог отвести от нее взгляда. Господи, какие же у нее потрясающие глаза! Сколько в них холода и огня одновременно! Интересно, когда-нибудь эти удивительные глаза будут смотреть на него иначе, без ненависти и презренья?
– Вы когда-нибудь перестанете меня ненавидеть? – неожиданно вырвалось у него.
– Нет, – моментально отреагировала она.
– Почему?
– Потому что вам никогда не изменить того, что вы сделали. Не изменить, не исправить, не вернуть.
– А если я все же постараюсь что-то исправить?
– Что именно? Вернете моих родителей, мой дом, мое счастливое детство? Это не под силу даже Богу, тем более вам. Да и зачем вам стараться что-то исправить? Вы должны были уже давно привыкнуть к тому, что вас не любят. У вас ведь и так много врагов, и куда более сильных, чем я. Что вам до того, что я вас ненавижу? Одним недругом больше, одним – меньше.
– Значит, мне даже не стоит пытаться изменить ваше отношение ко мне? – Он откинулся на спинку стула. Над темным костюмом, белоснежной рубашкой и синим галстуком смуглое лицо с холодными глазами казалось бесстрастной маской, вырезанной из камня.
– А зачем? Никогда не поверю, что вас задевает тот факт, что кто-то вас ненавидит.
Она права. Что ему до того, что она его не любит? Пусть ненавидит, если в этом она находит радость и утешение. Что она ему может сделать? Да ничего! Это он может сделать с ней все, что угодно. Достаточно одного его слова и… «Нет!» – оборвал он себя мысленно. Он не хотел лукавить сам с собой. Ему было небезразлично, что она думает о нем, и ему было очень важно, чтобы она перестала его ненавидеть. Он не хотел задаваться вопросом, почему, и не ожидал, что она воспылает к нему нежными чувствами, но пусть в ее изумрудных глазах, обращенных на него, будет меньше ненависти. Он не знал, что для этого надо сделать. Быть может, предложение, с которым он обратится к ней сейчас, хоть в какой-то степени исправит то, что, по ее мнению, исправить нельзя?
– Давайте сменим тему и поговорим о более приятных вещах, – миролюбиво предложил он.
– Разве с вами можно говорить о чем-то приятном?
– Вы опять дерзите? – беззлобно усмехнулся он.
«Это все, что мне остается», – теперь уже мысленно произнесла Лена, потому что признаться в этом во второй раз было равносильно признанию в собственной слабости. И она в свою очередь предложила:
– Хорошо, давайте перейдем к тому, из-за чего вы заставили меня прийти сюда.
– В мои руки случайно попал ваш дипломный проект…
– Случайно? – насмешливо перебила она.
– Нет, не случайно, – признался он. – Я наслышан о здании театра юного зрителя, которое вы проектировали, учась на последнем курсе вуза, даже читал хвалебные отзывы в прессе. Не всякий дипломный проект вызовет столько шума. Я попросил вашего бывшего куратора Сергея Павловича занести ко мне все чертежи и расчеты, относящиеся к вашему ТЮЗу, и внимательно их изучил. Что ж, журналисты нисколько не преувеличивали, когда восторгались вашим проектом. Он великолепен.
Если он думал, что дождется благодарности за похвалу в ее адрес, то ошибался. Она слушала его с вежливым интересом. Ничего не изменилось в ее лице. Он мысленно вздохнул и продолжил:
– Я слышал, что вам предлагали претворить этот проект в жизнь, но вы отказались.
Она кивнула.
– Они хотели, чтобы я переделала его, сделала не таким дорогим. Я не могла согласиться, потому что считала и теперь считаю, что от этого он только проиграет.
– Я не буду предлагать вам что-либо изменить в нем, если только вы сами этого не захотите. – Он выдержал паузу и договорил: – И я готов финансировать строительство ТЮЗа.
Она ошеломленно смотрела на него.
– Зачем это вам? – вырвалось у нее.