– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы этого не произошло. – Ее изумрудные глаза упрямо сверкнули.
Звягинцев остро взглянул на нее. А ведь и правда, она способна на любую глупость, лишь бы выйти победителем в их споре. И на самоубийство тоже. Он снова встал и шагнул к ней:
– Я знаю, что вы пойдете на все, лишь бы я не получил то, что хочу. Но даже если вы вдруг решите покончить с собой, – на всякий случай предупредил он, – это не спасет фирму от закрытия.
Заметив, как потускнели ее глаза, он понял, что был прав в своем предположении: она была готова покончить с собой, только бы не дать ему загнать ее в ловушку, одержать над ней верх.
– Я должна дать ответ прямо сейчас?
– Нет, я могу подождать до утра. Но если вас не будет на рабочем месте в восемь утра, я восприму это как отказ. – Он повернулся к ней спиной, давая понять, что разговор закончен.
Лена выскочила за дверь и направилась в свой кабинет, но не смогла там долго оставаться. Она всегда любила одиночество, но сейчас ей не хотелось оставаться одной. В коридорах стояла непривычная тишина. Она зашла в проектное бюро. Все были на месте и при ее появлении выжидающе уставились на нее. Конечно же, они ждали от нее объяснений: как случилось, что фирма перешла в другие руки, да так неожиданно. Но что она могла сказать? Что это произошло по ее вине?
– Чем занимаетесь? – спросила она, чтобы не молчать.
– Да ничем. Работы полно, только вот не работается, – ответила Валентина, молодая симпатичная женщина, работающая в фирме два года. – Когда не знаешь, что тебя ждет завтра…
– Нам ведь обещали, что увольнений не будет, что все останется по-прежнему, – вмешался в разговор Данила.
– По-прежнему уже никогда не будет, – возразила Валентина. – А насчет заверений, что никого не уволят… Разве можно верить типам вроде Звягинцева?
Если бы Валентина знала, насколько близка к истине! Всех их могут уволить прямо завтра. А ведь у нее двое маленьких детей. Правда, ее муж работает в милиции, но разве сейчас прокормишься на одну зарплату? У Олега на попечении, кроме жены и ребенка, еще и мать с бабушкой. А у Миши, который сидит в углу и молчит, трое детей. Жена в декретном отпуске, и он единственный, кто приносит домой зарплату. Что будет со всеми ними, если завтра фирма прекратит свое существование? Найти хорошую работу сейчас нелегко, вряд ли все они смогут трудоустроиться очень быстро и главное – удачно. Она хорошо помнила, что сталось с ее отцом и матерью, когда они потеряли работу, а значит, и средства к существованию. Та же участь может ожидать и сотрудников фирмы. Не всех, конечно, но если кто-нибудь пострадает по ее вине, она не простит себе этого. Никакое удовлетворение жажды мести не стоит страданий этих людей. Они виноваты только в том, что оказались с ней под одной крышей, в одном коллективе.
– Вам незачем беспокоиться, – сказала Лена, – никто из вас не потеряет работу. Я вам это обещаю. Все останется как прежде. Или почти все, – тихо добавила она.
На следующий день в восемь часов утра она была на работе.
Алексей был ошеломлен, узнав, что она остается.
– Но ведь все заварилось именно из-за того, что ты отказалась работать на него! – не выдержал он. – Что он посулил тебе?
Она вскинула на него глаза, в которых были гнев и боль.
– Алеша, как ты мог подумать, что я поддамся на какие-то посулы?
– Тогда почему же?
– Звягинцев добился своего элементарным шантажом. Он сказал, что закроет фирму и уволит всех работников, если я не останусь. Я достаточно знаю его, что быть уверенной в том, что он так и поступит.
– Ты достаточно знаешь его?
– Я неправильно выразилась. Точнее было сказать «наслышана». Он за бесценок скупил, а потом разорил десятки предприятий, как государственных, так и частных. Ему наплевать, что тысячи людей оказываются по его вине без работы, а значит, без куска хлеба, что рушатся семьи, что люди, отчаявшись, кончают собой.
Она говорила с такой горечью и болью, что Алексей начал догадываться: все это имеет какое-то отношение к ней самой.
– Твои родители работали на предприятии, которое перешло к Звягинцеву? – высказал он свою догадку вслух.
– Да, – не стала она скрывать.
– И они остались без работы?
– Он выкинул их на улицу. Отец спился и пьяный угодил под машину, а мама, чтобы не умереть с голоду, взяла под залог квартиры крупную сумму в банке и занялась челночным бизнесом. И сразу же потерпела неудачу: вагон, в котором ехал ее груз с турецким ширпотребом, был разграблен. В результате мы остались без квартиры и денег. Банк, как я узнала потом, тоже принадлежал Звягинцеву, и ходили слухи, что ограбили поезд тоже его люди. Мама не выдержала и выбросилась из окна, а я осталась одна. Мне тогда было четырнадцать лет.
– Почему ты никогда мне об этом не рассказывала?
– Зачем перекладывать свои проблемы на чужие плечи?
– Разве я тебе чужой? – с обидой в голосе сказал Алексей. – Мы знаем друг друга восемь лет и почти все это время были вместе. Мы же друзья.
– Да, мы друзья. Более того, если бы у меня был брат, я бы хотела, чтобы он был похож на тебя.
В ее голосе было столько тепла, что Алексей был растроган. Обняв девушку за плечи, он привлек ее к себе
– Мы что-нибудь придумаем, – обещал он. – Я не позволю, чтобы он помыкал тобой. Ты приедешь к нам в Москву, и мы снова будем вместе.
– 16-
Лена обещала, что все будет как прежде, но так, как раньше, конечно, быть уже не могло. При Бердяеве фирма была одной большой дружной семьей. Алексея любили. Он был добрым, мягким, хотя, когда требовалось, мог проявить непреклонность и силу характера. Его заменил другой человек – Евгений Медведев, ставленник Звягинцева. Новый владелец фирмы специально вызвал его из Москвы. Лена не могла заставить себя относиться к Медведеву с приязнью, но должна была признать, что тот был хорошим архитектором. Даже очень хорошим. Не такой открытый и обаятельный, как Алексей, он держался со всеми вежливо, был корректен, а в работе точен и скрупулезен. Он сразу выделил Лену среди остальных сотрудников, без труда распознав, что она и есть мозговой центр фирмы. Он обладал огромной трудоспособностью, мог работать ночи напролет, нередко засиживался на работе допоздна, и другим приходилось приноравливаться к ритму, который он задавал. Лена, как и раньше, работала много, только сейчас работа не приносила ей никакого удовольствия. Только присущее ей чувство ответственности, честность и порядочность не позволяли халтурить, работать спустя рукава.
Сейчас она работала над заказом Звягинцева – проектированием того самого административного здания, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор. Она заставила себя не думать о том, кому будет принадлежать это здание. С трудом, но это ей удавалось.
Звягинцев изредка появлялся в здании на Моховой. Лена старалась избегать его, но тот неизменно каждый раз заходил к ней, чтобы поинтересоваться ходом работы над проектом. Она говорила с ним подчеркнуто сухо, голосом, лишенным всяких красок. Она словно каменела при его приближении, он остро это чувствовал, но понимал, что ничего не может изменить. Она даже не смотрела ему в глаза, когда разговаривала с ним, а когда говорил он, сосредотачивала внимание на каком-нибудь предмете или просто глядела куда-то мимо него.
Ему понравился проект здания, предложенный ею, он лишний раз убедился, насколько она талантлива. А те небольшие коррективы, которые он внес, в свою очередь дали ей понять, что у него хороший вкус и он неплохо разбирается в архитектуре. Работать на него оказалось делом нелегким. Звягинцев был въедлив, интересовался каждой мелочью, дотошно расспрашивал обо всем, что казалось непонятным или не нравилось ему.
Когда работа над проектом была завершена, Лена вздохнула спокойно. Теперь она могла работать над другими заказами, которые пришлось на время отложить. Когда в конце месяца она пришла получать зарплату, оказалось, что ей, помимо зарплаты, начислена еще премия. Сумма была настолько внушительной, немыслимо внушительной, что она не поверила глазам.