Но воспоминания остались, и у Щеголева сложилось небольшое стихотворение на «совхозовскую» тему. Вот одно из его четверостиший:
С Сиверской весточка из совхоза
В синем конверте пришла вчера,
Вспомнился запах парного навоза,
Вспомнились лунные вечера…
Только к концу сезона в Сиверcкий совхоз для совместной обработки материала явились Мишустин и Савинов. У Щеголева теплеет на душе, ведь только в компании с другом Владислав расцветает и оба находят массу общих интересов и тем для разговоров.
Хронометражисты всей компанией начали готовить свои записи к окончательному завершению в виде сводных таблиц. Когда начались дожди и холода, мальчиков потянуло домой, и они договорились с Кузьминым, что берутся обработать материал сдельно, за сто рублей на брата. До этого они получали в месяц 40 рублей и рассчитали, что уложатся с подведением итогов в два-два с половиной месяца. Каждому нужны были деньги, чтобы купить первый в жизни костюм, кое-что по мелочи. Получаемая до сих пор зарплата целиком уходила на харчи. Обед на вокзале стоил полтинник, на Белогорке в столовой опытной станции, имеющей дешевые продукты, брали за худший обед столько же. Когда Щеголеву сказали об этом, он первый раз в жизни зашумел, назвал такую цену грабежом, бессовестным по отношению к молодым работникам станции. Несколько опешивший жуликоватый на вид заведующий, заколебался, уступил, скрепя сердце, и назначил за стандартный обед 30 копеек. Но обиженные хронометражисты отказываются от стандартных обедов и по воскресеньям откушивают на вокзале, а по будням готовят дома.
В совхозе иногда режут «говядину», мясо делят по числу работников, которых приглашают выбирать порционы по иерархии. Хронометражисты стоят на последней ступени служебной лестницы, но и то, что им достается, значительно улучшает их питание.
Во время жизни в совхозе Щеголев получает известие, что братьев Росинских – Алексея и Константина – посадили. Их обвинили в связях с английскими шпионами братьями Кэб!
Английские братья служили летчиками на петергофском аэродроме. Шпионы бывали на даче у русских Росинских, игрывали со шпионскими целями в преферанс, по-шпионски таились на музыкальных вечерах, в то время пока один Росинский играл на виолончели, а другой на пианино. При обыске у Алексея Росинского, бывшего морского офицера, обнаружили старый и ржавый револьвер системы «Бульдог», поэтому ему дали десять лет, а Константину, у которого не нашли даже мухобойки, «всего» пять.
Константин Михайлович сумел выжить. Ему помогло то, что он имел медицинское образование и, в конце концов, вернулся в семью, хотя и очень изменившимся. И до ареста он не был рачительным хозяином участка и дома, а тут и совсем опустил руки. А Алексей Михайлович не вынес длительной каторги и умер в тюрьме. Сравнительно незадолго до ареста, уже в зрелом возрасте, он женился на девушке, которая годилась ему в дочери, и у них было двое малолетних детей, оставшихся теперь без отца. Дикий произвол не знал жалости и губил жизни не только «преступников», но и членов их семей. Даже людоеды не ведали таких обычаев.
Как было признано впоследствии, все осужденные оказались без вины виноватыми…
Читая подобные трагические сообщения из дома, Владик ужасается, и думает, что здесь не обходится без провокаторов из-за рубежа. Наши же на такое неспособны! Но кто это осмелится доказать или просто высказать вслух?!
Между тем мальчики понемногу собирают свои пожитки и, наконец, уезжают из совхоза в город. Там они упорно трудятся и к январю 1930 года заканчивают обработку материалов по хронометражу. Они сдают великолепно выполненные Мишустиным таблицы и сводки, пояснительные записки, черновики наблюдений и получают по сотне рублей. Для Щеголева сторублевый куш явился первым крупным заработком. Он и Савинов хотят купить бостоновские костюмы. Бостон является самым модным материалом.
Не один день ходит Владислав со своими деньгами по магазинам, пока не находит желаемое в бывшем торговом доме Мертенс, что расположен на Невском против улицы Большой Конюшенной. Не помня себя от радости, молодой покупатель платит в кассу около сорока пяти рублей, и становится обладателем, впервые в жизни, собственного костюма. До этого, в торжественных случаях, младший брат одалживал пиджак у старшего. А Мишустин не стал долго искать, и смирился с черно-зеленым костюмом из трико. Однако, имея красивую фигуру, он великолепно выглядит и в своем трико, которое сидит на нем будто сшитое у лучшего портного. После окончания работ по хронометражу и беготни в поисках костюма, встает вопрос о дальнейшем устройстве. Учиться или работать?
Родители и брат не торопят с выбором, никогда не упоминают про деньги, требующиеся на содержание Владислава. В материальных вопросах в семье всегда соблюдается высочайшая терпимость и какие-либо попреки или счеты исключаются. Вероятно, такая деликатность повелась исстари, когда папа годами не работал в Кашире, а семейные никогда не заикались о своем трудном, полуголодном существовании. Через некоторое время Владислав отправляется на биржу труда, которая к тому времени доживает последние деньки. Пятилетка требует все больше рабочей силы, подбирая остатки свободных кадров. И не успел юный безработный встать на учет, как его направили на обучение в химическое училище.
Случилось так, что Щеголева одновременно зачислили и на чертежные курсы, куда он подал заявление вместе с Мишустиным. Владислав заколебался. Ведь он любит графику, немного рисует для себя, и из него вышел бы хороший чертежник, а к химии он равнодушен и химическое производство кажется ему грязным и опасным делом. Но в пользу модной химии его склоняет брат, который занимается в химическом техникуме. Борис, наконец, получает серьезную специальность, гордится этим и хочет увлечь на ту же дорожку и Владика. В результате младший брат после семейных дебатов, собрав волю в кулак, идет в химическое училище.
А Мишустин, которого так же приняли на чертежные курсы, без своего друга заниматься на них не стал.
В химучилище набирается целый класс переростков, направленных сюда после средней школы. Среди соучеников Щеголев встретил давнего знакомого Вадима Фихтенгольца, внука известного математика. С ним и еще с одним товарищем новообращенный химик совершит на каникулах незабываемый поход по Карелии.
Это было необыкновенное и волшебное путешествие по северным краям. Юные землепроходцы чувствуют себя если и не Левингстонами, то Ермаками уж точно! Компания плывет на пароходе более 850 километров по Неве, Ладоге, Свири, Онежскому озеру и высаживается в Медвежьей Горе. Оттуда, от древней Онеги, впоследствии начнется Беломоро-Балтийский канал, построенный силами каторжников.
Белый винтовой пароход прошел, словно ладья викингов по водным дорогам Русского государства с запада на восток до Онеги, а потом повернул резко на север. По бортам их парового ковчега проплывали: Орешек, города Петрокрепость, Старая Ладога, Лодейное поле. Исконная северная Россия, с дремучими лесами корабельных сосен, заповедными угодьями зверей и птиц, глубокими чистыми озерами, полными серебристой форелью и судаком.
От Медвежьей горы туристы идут пешком на водопады Кивач, Гирвас, Порпорог. На самом большом водопаде – Киваче они наблюдают залом из сплавляемых бревен, спускаются к бурлящей стремнине и пытаются разобрать затор. Однако все их попытки тщетны, водопад крепко держит свою добычу. Снизу молодые сплавщики с уважением смотрят на лавину падающей воды, которая ломает и разбивает толстенные кряжи в щепки. Самонадеянных туристов могло запросто увлечь в поток, но все, к счастью, обошлось благополучно. В другом месте, в тихом заливе, любители приключений переходят от берега до берега по бревнам, покрывающим залив сплошным ковром. Под их ногами стволы елок и сосен колышутся, вертятся, погружаются, идти и страшно и очень интересно.