– Конечно, не такой, как дома, свежемолотый и сваренный в турке, – извинился муж, ловко разливая кофе из кастрюльки в две щербатые чашки.
– Всё равно спасибо, – сказала Алёна, – ты же знаешь, я законченная кофеманка, и жизнь без этого напитка мне не мила. Сейчас позавтракаем и нужно сходить к районному нотариусу, забрать документы. В Бресте дубликаты документов на приватизацию хранятся у районного государственного нотариуса.
– Ты про этого нотариуса мне рассказывала, что она нелюбезно с тобой разговаривала, отказывалась сообщить приватизирована ли квартира, есть завещание?
– Да, это очень странно, она же нотариус, а я предоставила документы – своё свидетельство о рождении и свидетельство о смерти отца. Всё это доказывало, что я его дочь.
– Но потом она согласилась предоставить тебе эти сведения.
– Да, когда я догадалась принести запрос от нотариуса, который у них занимается правами наследования.
– Как всё запутано. Непросто тебе пришлось, – посочувствовал Максим.
– Все потому, что документы украли. Но теперь эта странная нотариус довольно любезна, даже вежливо улыбается. Хотя взгляд при этом какой-то неприятный, колючий.
На приёме у нотариуса народу было мало, и Алёна довольно быстро получила дубликаты украденных документов. Теперь было абсолютно ясно, что документы на данный момент оформлены на отца Алёны, Александра Васильевича Черных, каких-то иных владельцев не появилось.
– Слава богу, что квартиру не перепродали задним числом, а то и такое бывает, например по поддельной доверенности, – прокомментировал Максим.
– Если ты про преступников, убивших папу и укравших документы
, то они, скорее всего, побоятся заявить о каких-то правах. Хотя кто его знает. Нотариус районной администрации сказала, правда, под нажимом, что завещания нет. Но ведь есть ещё частные нотариусы и у любого может быть завещание, например, кем-то сфабрикованное.
– Давай немного пройдемся и обсудим ситуацию, – предложил Максим, – можно доехать до центра города и там погулять. Предлагаю мозговой штурм. Заодно покажешь мне Брест, я же здесь ни разу не был.
Супруги заскочили в уходящий троллейбус. Один из мужчин на задней площадке показался Алёне знакомым. Женщина встретилась с ним взглядом. «О, да это же следователь Спотына» – вспомнила этого неприятного человека Алёна. Следователь, судя по всему, чувствовал себя далеко не так уверенно, как тогда, когда наорал на Алёну в своём кабинете. Его бело-розовое лицо начало покрываться красными пятнами. «Чего ты так занервничал, – ехидно подумала Алёна, – а ещё говорил, что совесть у тебя давно потеряна. Может, тебя поругал прокурор? А может, есть ещё какая-то причина?».
– Посмотри, – толкнула локтем мужа Алёна, – вон тот белобрысый мужчина, это следователь, который проводил предварительную проверку причин смерти отца. Теперь он говорит, что на место происшествия не выезжал, потому что милиционеры сообщили, что якобы следов криминала нет.
Максим с любопытством уставился на следователя Спотыну. Тот нервно заерзал и на ближайшей остановке поспешил выйти из троллейбуса.
– Какой-то неприятный, скользкий тип, – констатировал Максим, – почему он сразу вышел из троллейбуса?
– Может, он уже приехал, – предположила Алёна.
Супруги решили немного пройтись. День выдался теплый, весна начала вступать в свои права. Алёна подумала, что впервые за последние дни радуется ярко светящему солнцу. В городе было много зелени, но деревья только начали просыпаться от зимней спячки. На ветвях набухли почки, весело чирикали воробьи, как будто обсуждали приятные новости.
«Папа теперь никогда уже этого не увидит, – печально подумала Алёна, – а ведь он так любил жизнь». Она с мужем шла по широкому проспекту. Брест сильно пострадал в войну, и весь центр был застроен безликими современными зданиями. Улицы блистали чистотой. Благодушного вида жители неторопливо гуляли по городу.
– Провинциальный тихий городок, все ведут себя чинно и благородно. Это в Москве люди толкаются, куда-то спешат с озабоченным видом, – сказал Максим.
Попетляв немного по городу, супруги попали на колхозный рынок. Продукты радовали ценами и прекрасным качеством. Нежно-розовый свиной бок, источающий аппетитный запах, белоснежный рассыпчатый творог, белорусская знаменитая картошечка, красные наливные яблочки и огромные зеленые груши.
– Местные яблочки – это нечто, – сказала Алёна, – Я никогда таких вкусных не ела. А цены здесь такие, что чувствуешь себя состоятельным человеком.
Купив замечательного деревенского сала и красивых красных яблок, супруги ушли с рынка очень довольные. Недалеко находился скверик с липовой аллеей. Максим и Алёна решили немного отдохнуть и присели на лавочку.
– Расскажи ещё раз мне по порядку все, что случилось, – попросил Максим, – с твоих сумбурных рассказов по телефону я не всё понял. Нужны нюансы. Как говорят, дьявол кроется в деталях.
– Я, когда приехала на похороны, ничего подозрительного не чувствовала, – призналась Алёна. – Мне сказали в институте, что отец умер от сердечного приступа, есть заключение экспертизы. Нашли его дома, квартира была закрыта, явных следов насилия вроде не было, в квартире всё было на месте, даже деньги лежали в столе. Удивляться не чему, ведь папе было больше 80 лет, а от инфаркта умирают и более молодые мужчины. Так что у меня и мыслях ничего дурного не было.
В день приезда ко мне вечером зашла пожилая соседка, Лосева, и настойчиво пригласила у неё переночевать. Я сначала отказалась. Но потом мне вдруг стало так жутко в отцовской квартире, что хотя был уже поздний час, я отправилась к Лосевой. Они с мужем не спали и мне обрадовались. Позже пришла ещё одна соседка, Марина. У меня такое впечатление, что она всё время торчит у глазка квартиры. И хотя я сильно хотела спать, они мне наперебой начали рассказывать, как обстояло дело.
Например, в заключении экспертизы указана дата смерти отца – 19 февраля. Но в этот день его нашли, вскрыв квартиру. А умер он раньше, предположительно ночью 16 февраля. Утром 16 февраля у него горел свет в окне и весь день тоже. Но он не отвечал на телефонные звонки и стук в дверь. С тех пор свет у отца горел круглосуточно, а его живым больше никто не видел.
В дом вошли при помощи пожарных, которые залезли через открытый балкон и отперли дверь. При вскрытии квартиры присутствовали понятые, среди них был Ленин муж Гоша. Отец лежал, до пояса обнаженный, в серых брюках на пороге туалета, рядом валялся веник. Типа он подметал пол и упал. Но если верить соседке, то шум от падения она слышала ночью. Спрашивается, зачем ему ночью подметать пол, да ещё в брюках, в которых он ходил в институт? А где, в таком случае, его пижамные брюки? Их вообще никто не видел, зато все видели пижамную куртку, она валялась на смятой постели. Но теперь она странным образом исчезла из квартиры.
Лосевы ещё рассказали, что за несколько дней до смерти у отца возникли проблемы с дверным замком, который внезапно стал заедать. Я, кстати, тоже намучилась с замком и вынуждена была поставить новый. Еще очень странно вот что. Я когда увидела отца на похоронах, поразилась багровому следу у него на переносице, как от удара. Мне сказали, что это он так ударился о порог туалета, когда упал. Но зав. кафедрой мне позже признался, что один из преподавателей предположил, что отец был избит.
Но всё-таки подозрения у меня возникли, когда мы с Леной обыскали всю квартиру, но так и не нашли никаких документов на жилплощадь. Куда они могли исчезнуть из дома? Да ещё парень подозрительный приходил на поминках. Все расспрашивал, зыркал глазами по всей квартире.