– Всё прошло нормально, – вяло сказала Алёна. – Были коллеги, соседи по подъезду. Военный оркестр играл на кладбище, солдаты стреляли в воздух – отдавали последние почести. Отца хоронили как участника войны. Но тут такое дело… – Алёна пересказала странные обстоятельства, с которыми ей пришлось столкнуться. – По любому, мне придётся задержаться. Нужно время для восстановления документов. Завтра я пойду в прокуратуру, напишу заявление. Сегодня я поговорила по телефону со следователем. Странно, но его заинтересовало только, поддерживала ли я с отцом отношения.
Максим пришёл от этой замечательной истории в ужас.
– Ты только, ради бога, не ходи по улицам, когда стемнеет. Ни в коем случае не оставайся одна в квартире отца. Не удобно, конечно, но ночуй и дальше у соседей. Напиши заявление в прокуратуру. Получи дубликат документов на квартиру и немедленно вылетай домой. И ещё, держи меня в курсе дел, постоянно звони. Я очень беспокоюсь и очень скучаю!
Когда Алёна вышла на улицу, уже начало смеркаться, продолжительность дня зимой невелика. Женщина медленно брела по каштановой аллее.
Вдруг Алёна почувствовала какой-то необъяснимый ужас. Такое чувство опасности на подсознательном уровне, наверное, ощущает человек в джунглях, когда неподалеку находится хищный зверь. Даже волосы на затылке у Алёны, казалось, встали дыбом. Из-за стресса у женщины обострились все инстинкты, откуда-то появилось ощущение необъяснимого страха. До дома было несколько остановок, и Алёна хотела пройти их пешком, но вспомнив про совет мужа, влезла в набитый автобус. Было около 6 часов вечера, и люди ехали с работы.
Дома её ждала Лена, изнывающая от нетерпения. Соседка потребовала, чтобы Алёна рассказала всё, что узнала и как можно скорее. Выяснилось также, что появилась ещё одна проблема – Лена собирается на ночное дежурство в больницу, а Гоша напился до чёртиков, и оставлять с ним гостью не представляется возможным. Поэтому Алёну решено переселить к другим соседям – Нине Петровне и её мужу, Алексею Федоровичу. Они будут рады её видеть и с нетерпением ожидают. В обычной жизни Алёна ни за что бы не стала обременять собой посторонних людей, даже таких милых и гостеприимных. Но интуитивно женщина чувствовала, что ночевать в квартире отца ей небезопасно.
Лена напекла горку румяных драников. Это замечательное национальное блюдо подавали во всех столовых и кафе Бреста. Отдельно хозяйка дома поджарила шкварки с луком.
– Хорошее сало Гоша привёз из деревни, – похвалила Лена, – только вот опять набрался. Сейчас, правда, спит, но кто его знает, что ему придёт в голову, когда проснется. Вдруг начнёт буянить? Вот так живу с ним и мучаюсь, – вздохнула она, – Ты ешь, а то вон какая худенькая, не то, что я.
Хвалёная худоба Алёны была результатом кропотливого труда и всевозможных самоограничений, но она предпочла промолчать об этом. Может, и правда, попробовать этих замечательных драников со шкварками, после пережитых волнений вряд ли можно поправиться. Но кусок, что называется, не лез в горло. Рассказав вкратце про ситуацию с наследством, Алёна спросила:
– Ко мне во дворе подошла женщина, полная такая, в косыночке. Сказала, что из соседнего подъезда. Интересовалась, что я собираюсь делать с квартирой. Кто она такая?
– Скорее всего, это Кася. Она меня тоже уже спрашивала про тебя. Каким-то образом пронюхала, что мы с тобой общаемся. Но я ничего ей толком не сказала. Ты ведь даже не знала, приватизирована ли квартира. Слава богу, хоть это прояснилось. Кася эта, между прочим, живет в соседнем подъезде, тоже на 4 этаже, через стенку от квартиры твоего отца. Может, она что слышала?
Сын у неё есть, он мне не нравится. Раньше занимался мелкой коммерцией, а сейчас – не знаю. Странный такой. Я его пару недель назад в нашем подъезде встретила. Я к Лосевым ходила укол делать, а он на площадке возле квартиры твоего отца стоял. Мне стало неприятно, и я его спросила: «А что Вы тут делаете?». А он мне в ответ грубо так: «Тебе вообще какое дело? Газом отсюда тянет к нам, вот и пришёл посмотреть в чём дело». А сам вниз пошёл и папиросу недокуренную бросил прямо на пол.
Лена засобиралась на ночное дежурство, и Алёну препроводили к новому месту жительства. Женщину передали в надежные руки – к Нине Петровне и Алексею Федоровичу. Пенсионеры встретили гостью как родную. Их дочь вместе с зятем и внуками несколько лет назад переехала в Израиль, и всю свою нерастраченную теплоту и заботу гостеприимные хозяева решили излить на Алёну. Они подробно расспросили гостью, как обстоит дело с наследством и ужаснулись, что, возможно, их соседа убили.
– Я бы ни минуты в той квартире не осталась, – констатировала Нина Петровна, – ни за что бы ночевать там не стала. А ты мужу своему звонила?
– Да, сегодня. Он мне посоветовал быть осторожной.
– А кто твой муж?
– По профессии? Он военнослужащий, офицер.
– А в каком звании? – не унималась Нина Петровна.
– Подполковник.
– О! – только и смогли ответить хозяева.
Для этого поколения звание кое-что значит. Алёна вздохнула. Сейчас девушки гоняются за банкирами или олигархами, а офицер – это невысокая зарплата, неустроенный быт, командировки, ненормированный рабочий день.
Последние несколько дней женщина засыпала очень поздно, они с Леной бурно обсуждали сложившуюся ситуацию. В доме у Нины Петровны был другой распорядок, здесь ложились спать с петухами. Алёна была этому даже рада. Усталость накопилась и готова была накрыть её с головой. Завтра опять предполагался тяжёлый и неприятный день, нужно идти в прокуратуру. В этом случае лучше запастись силами. Женщине постелили на диване в гостиной, и она заснула мгновенно.
«Бедная ты, Алёна, – пожалела она себя, перед тем, как погрузиться в сон, – кочуешь со своими тапочками и сумкой по всему подъезду, как цыганка с табором по Европе. Мой отец за 30 лет столько не общался со своими соседями, как я за эти несколько дней. Все говорят, что он был малообщительный, к сожалению».
Посредине ночи Алёна проснулась от собственного крика. Часы на тумбочке показывали половину третьего. Слава богу, она никого не разбудила. Алёна попыталась вспомнить, что её так напугало. Во сне к ней подошёл какой-то мужчина. На вид он был совершенно обыкновенный. Глубоко посаженные серые глаза, взгляд тяжёлый, исподлобья. Одет в чёрную кожаную куртку, джинсы, кроссовки. Мужчина что-то угрожающе говорил Алёне, потом схватил её за руку и куда-то потащил. Женщина отбивалась и кричала, потому и проснулась в холодном поту.
На следующий день, около 12 часов, Алёна вместе с заведующим кафедрой договорились встретиться с прокурором. Так как пенсионеры, у которых теперь она разместилась, вставали с рассветом солнца, было ещё раннее утро. После завтрака Алёна решила немного прибираться в квартире отца, всё пространство которой было битком набито разными вещами и документами. Нужно было решить, как всем этим распорядиться, что оставить себе, что отдать нуждающимся, а что-то просто выбросить. Нина Петровна, опекающая Алёну как родная мать, твердо сказала, что не допустит, чтобы та одна находилась в «этой квартире».
– У меня там просто мороз по коже и такая тяжесть на душе, – сказала сердобольная соседка.
Алёна подумала, что может кто-нибудь нагрянуть, вроде того неприятного студента, а она будет одна в квартире, все вокруг на работе, мало ли что… О том, что теоретически может случится, не хотелось даже думать. Поэтому она согласилась принять помощь Нины Петровны. Женщины поднялись на 4 этаж, дверь в квартиру опять удалось открыть с большим трудом.
– Надо будет срочно поменять замок, – сказала Нина Петровна, – невозможно каждый раз так мучиться, мы в один прекрасный момент вообще не сможем открыть квартиру.