Мне хочется как следует разглядеть тебя.
Поллианна встала со стула.
– Ой, но ведь тогда вы заметите мои веснушки, – горестно усмехнулась она. – Я как раз радовалась, что тут так темно, и вы не сможете их увидеть. Ну, а теперь вы смо… Ой! – снова воскликнула она, и в голосе ее послышалось восхищение. – Теперь я так рада, что вы сможете их увидеть. Потому что теперь я вижу вас. Ни тетя Полли, ни Нэнси не сказали мне, что вы такая хорошенькая.
– Я? Хорошенькая? – горестно отмахнулась больная.
– Ну, да. И даже очень. Неужели вы сами не знаете? – удивилась Поллианна.
– Представь себе, нет, – сухо отозвалась миссис Сноу.
Из своих сорока лет пятнадцать она посвятила недовольству всем, что ее окружает. У нее просто времени не хватало подмечать что‑то хорошее.
– Но у вас большие темные глаза. И волосы у вас темные, и к тому же вьются, – заворожено глядя на больную, говорила Поллианна. – Обожаю черные кудри! Я мечтаю, что у меня будут такие, когда я попаду в рай. А на щеках у вас такой чудесный румянец. Ну, ясно, вы очень хорошенькая, миссис Сноу. Думаю, вы просто не можете не заметить этого, когда смотритесь в зеркало.
– Зеркало! – возмущенно повторила больная и в отчаянии откинулась на подушки. – Увы, я не слишком‑то часто гляжусь в него. Думаю, и тебе, моя милая, было бы трудно в него глядеться, если бы ты лежала, как я.
Это верно, – с сочувствием отозвалась Поллианна. – Дайте‑ка я вам принесу зеркало.
Она вприпрыжку подбежала к комоду и схватила маленькое зеркало с ручкой. Вернувшись к кровати, она окинула больную придирчивым взглядом.
– Если вы не против, я сначала чуть‑чуть причешу вас, а потом вы посмотрите на себя в зеркало. Я очень хотела бы, чтобы вы согласились на это. Ладно?
– Ну, я… Да, если ты хочешь… Только это бесполезно. Прическа долго не продержится.
– Ой, спасибо! Я обожаю причесывать других!
Поллианна осторожно положила зеркало, схватила расческу и увлеченно принялась за дело.
– Сегодня я ничего особенного не сооружу, – сказала она. – Мне просто хочется, чтобы вы увидали, какая же вы хорошенькая. А в следующий раз я уж займусь вами как следует, – добавила она, нежно касаясь пальцами вьющихся волос надо лбом больной женщины.
Следующие пять минут Поллианна провела в напряженной работе. Она начесывала, укладывала, поправляла сбившиеся пряди на затылке. Потом взбила подушку, чтобы придать голове больной наиболее эффектное положение. Больная хмурилась, усмехалась, и то и дело отпускала язвительные замечания, из коих явствовало, что она совершенно не верит в успех. Однако, несмотря на всю язвительность ее тона, чувствовалось, как ее все больше и больше охватывает волнение.
– Ну, вот! – отдуваясь сказала Поллианна. Она вдруг заметила рядом с кроватью вазу с цветами. Выхватив розовую гвоздику, она воткнула ее в волосы больной.
– Теперь, мне кажется, вы уже готовы, – сказала она, с некоторой опаской протягивая миссис Сноу зеркало. – Глядите.
– Хм‑м‑м! – произнесла больная, недоверчиво изучая свое отражение. – Вообще‑то красные гвоздики мне нравятся куда больше, но какая разница, если цветок к вечеру все равно завянет.
– Но вы как раз должны быть рады, что цветы вянут! – воскликнула Поллианна. – Ведь это так чудесно, когда в вазе каждый день появляются новые цветы! Мне очень‑очень нравится, когда у вас так пышно уложены волосы, – удовлетворенно добавила она.
– В‑в‑возможно, – ответила миссис Сноу таким тоном, словно с неохотой признавала очевидное.