– О'кей, через двадцать минут.
– В вашем доме, я правильно понимаю?
– Ага, на вилле.
– Ясно. Как мне туда попасть?
– Вроде в гараже был грузовик.
– Понятно.
Действительно, в гараже стоял большой «шевроле-блейзер». Я забралась на водительское место, завела движок с пол-оборота и покатила по снежным просторам. Дверь гаража закрылась автоматически. Грузовик был оснащен автопилотом, рацией и телефоном, но дорогу я и сама смутно помнила – ошиблась поворотом всего пару раз.
В плане еды на вилле по-прежнему царил мексиканский стиль. Я сидела вместе со всеми в большой шумной кухне и ковыряла свой «уэвос ранчерос», омлет по-крестьянски, а Дуайт, пристроившись рядом со мной, бахвалился многочисленными связями в Голливуде, распинался о своей пьесе на Бродвее и в целом вел себя так, словно метил на роль самого любимого племянника.
– Тэлман, на лыжах катаетесь? – проорал Дессу со своего места во главе стола.
– Немного, – отозвалась я.
– Выезд в горы примерно через час; если распогодится – прогноз неплохой. Приглашаю.
– Принимаю, – ответила я, заметив, что начинаю говорить ему в тон.
– Может, и меня захватите? – ухмыльнулся Дуайт.
– Не смею посягать на время, отведенное музе, племянник.
– Ну, знаешь, мне тоже полезно развеяться.
– Вообще-то, сынок, это я из вежливости. В «вертушке» оставалось одно-единственное место, и его только что заняла Тэлман.
– Вот оно как. – Дуайт приуныл.
– Не передумали, Тэлман?
– Нет-нет.
Облака разогнал западный ветер. Мы – человек двадцать, если не больше, – взмыли на «Бритиш Аэроспейс 146» со взлетной полосы Большой Дуги в бесконечное пространство, четко разделенное на синее небо и белую землю. Приземлились в Шеридане, к востоку от горной цепи Бигхорн. Здесь на шоссе нас ждали два вертолета. Мы погрузили лыжи в багажные контейнеры и долетели до нетронутых заснеженных просторов у высоких вершин. Выпрыгнув из зависших в полуметре над землей вертолетов в локальный снежный вихрь, поднятый пропеллерами, мы разобрали лыжи. После этого вертолеты набрали высоту и прострекотали вниз, в долину.
Дессу попросил меня помочь ему с тугим креплением, а все остальные разноцветными кляксами рассыпались по белоснежному полотну склона.
Когда мы остались вдвоем, я спросила:
– Крепление, полагаю, в полном порядке?
– Естественно, – ответил Дессу. Он огляделся. Наши спутники исчезли внизу, в широкой долине. Все застыло в неподвижности, только черные тела вертолетов стремительно уменьшались вдали; их уже не было слышно.
– Присядем?
Мы сели прямо в сугроб, воткнув рядом лыжи; они оцарапали небо пластиковыми когтями своих загнутых концов. Дессу достал кожаный портсигар.
– Курите?
Я покачала головой:
– Только когда пью. Но вы не стесняйтесь.
– Фляжка тоже имеется, но для экстренных случаев.
– Резонно.
Он аккуратно обрезал и зажег длинную сигару, а потом спросил:
– Как считаете, Тэлман: у вас получилось?
– Право, не знаю. Что именно?
– Допустим, произвести на меня впечатление.
– Понятия не имею. Может, вы сами ответите?
– Нет, так не пойдет: мне, черт побери, надо узнать вашу собственную оценку.
– Ну что ж. Полагаю, с вашей точки зрения, к вам явилась упертая феминистка социалистического толка, воспитанная отчасти на американских, отчасти на европейских традициях, причем на самых худших, которой когда-то крупно повезло и которая не питает должного уважения к порядкам «Бизнеса».