– Ну, вы же достали…
– Я взял её, чтобы пожевать, – я ловко отправляю сигарету в рот и отворачиваюсь. Это тоже важно, так вы даёте понять, что с вашей стороны разговор окончен.
Взгляд мой падает на саженец. Яблоко чи вишня – я не сильно разбираюсь в деревьях-подростках, хотя и работал на огородном портале. Я искоса смотрю на мужика. Он вроде готов поговорить. Я расстёгиваю куртку и обращаюсь, сев вполоборота.
– А что это у вас за красавец такой?
Мужик словно уже минут пять ждал этого вопроса.
– Это? Это вишня, сынок. Самая что ни на есть «Щедрая».
Лично я такого сорта не помню, но не прерывать же диалог. До Минска час езды.
– А чего это вы саженец в Минск везёте? Обычно наоборот.
– Да бракованная она! Может и вовсе никакая не «Щедрая», а «Малышка» или «Гирлянда».
– Это как же вы зимой определили? Зацвести бы хоть дали.
– Да мне уж всё понятно. Впарили ваши, городские, какие-то прутья, а мне теперь по гарантии езди.
– Это что же, на неё и гарантию дали?
– А как же, внучок! Гарантия – она на всё есть, кроме брака и погоды, у этих много переменных. А так абсолютно на всё, за что ни возьмись.
– Зря вы её всё-таки в конце зимы выкопали. Как вы, кстати, вообще это сделали, земля же как кремень?
– У меня для этого дела бензопила имеется. «Штиль». Я её врубил, да так ком земли и выпилил, в пакет сунул и потащил на станцию.
И для этих людей я когда-то писал статьи, думаю я. Вишня у него, видите ли, бракованная, так он её из февральской землицы выпилить решил. Ужас какой!
Мужчина, кажется, только сейчас обращает внимание на моё пальто, скрывающее костюм и рубашку.
– А вы это… Тоже с дачи, что ли?
Я смотрю на него, дожёвывая сигаретку.
– С неё, родимой.
Резко распахивается дверь и входит детина в тёмном жилете, за ним проход занимает ещё один здоровяк в камуфляже с надписью ПМСН. Вошедший сразу кидается ко мне:
– Оплату за проезд предъявляем.
Тут-то я и вспоминаю, что забыл приобрести билетик на станции. Я лихорадочно начинаю хлопать себя по карманам пальто, рассчитывая, что билетик появится из того же безвременья, из которого выплыла пачка сигарет половину пути назад.
– Что, забыли? – хитро щурится детина.
– Та должен быть, – небрежно отвечаю я, и вижу как злорадно наблюдает за моими поисками женщина-паникёр с соседней скамейки.
– Может, в костюмчике? – всё так же улыбаясь и кивая показавшим билеты моим соседям произносит детина.
Я лезу во внутренний карман пиджака и действительно извлекаю обратный билет по направлению «Олехновичи—Минск-Северный». С глупым видом протягиваю его ревизору и тот, многозначительно кивнув, отходит.
– А дерево вы всё-таки зря выкопали, – бросаю я мужику, вставая с сиденья. – Оно прижилось бы рядом с вами и в конечном итоге было бы благодарно за рост на своей земле. Но вы его выкорчевали и теперь везёте в питомник, где его скорее всего постругают на опилки. Это я вам как бывший редактор садово-огородного портала совершенно ответственно заявляю.
Я вышел и перешёл в соседний вагон, оказавшийся на удивление пустым, и просидел там до самого Минска.
Слова убедительнее золота
– Нет, Толя, так не пойдёт.
Андрей яростно откладывает планшет. Мы сидим на кухне за «Белым аистом» и читаем, что про меня пишут всякие независимые СМИ. Особенно меня задевает заметка старого врага, Максима Климовича:
«Совершенно очевидно, что власть использует проверенный административный ресурс в ходе нынешней парламентской кампании. Однако местами она пошла гораздо дальше и уже почти открыто поддерживает выдвинутых ею самой кандидатов. Взять хотя бы Клименкова А. После истории с «Инсургентой» он был внесён в чёрные списки всех бюджетных изданий и сайтов и остался без работы ещё в конце лета. Всё это время он жил у друга, пописывал для своих бывших работодателей и случайных сайтиков и в меру пил. И вдруг он оказывается оформленным на совместный, белорусско-китайский завод «Трансельмаш» чуть ли не с осени. Да ещё и выдвигается его коллективом, как «независимый, центристский» кандидат. При этом нам доподлинно известно, что на него теперь работает вся команда и редакция «Знамяньюс». А их содержит администрация президента. Так кого же нам подсовывают под видом «независимого» кандидата – отчаявшегося фрилансера, решившего пойти на сделку с совестью или нищего выходца из народа?».
– «Удав», «Громоотвод», «Креветка», – листает сайты Андрей. – Все уверены, что ты идешь «куклой» от властей. Многие перепостили Климовича.
– Интересно, откуда он знает про мою подработку и душевное истощение?
– Знать-то немудрено, – чешет затылок мой друг. – Что будешь делать?
– Нужно что-то такое, что вернет ко мне доверие. Но эти действия следует согласовать с Мишей и Мариной. Подойдёт небольшой инсайдик, «слив».
– Хорошая идея. Только в несерьёзный инсайд не поверят, а по-настоящему сенсационную инфу тебе никто не даст.
– Как знать, как знать, – я задумчиво листаю ленту новостей, в которой всё чаще мелькает соседний Восточный Тургистан.
Миша мгновенно отрывается от монитора Apple и глаза его загораются, едва я озвучиваю своё предложение: