Мое сердце затрепетало.
– Да?
– Да. Снаружи ты подобен неприступной кирпичной стене с лицом кинозвезды и в дерзкой черной кожаной куртке. Внутри? Ты глубокий, как Большой каньон. – Ее брови с любопытством поднялись. – Я попала?
Я пожал плечами.
– Я… я не знаю…
– А еще ты часто пожимаешь плечами, – указала она. – Не делай так. Твои мысли не ерунда.
Наши глаза снова встретились, и кирпичная стена, которую я выстроил, чтобы обезопасить себя, оказалась бесполезной против Теи. Несущественной. Я должен был снова ее увидеть, даже если это означает, что она услышит мое заикание.
Почему-то мне казалось, что Тею Хьюз оно не озаботит.
– Ты кого-то здесь навещаешь? – спросил я.
Улыбка Теи застыла.
– Здесь?
– Да. Я только что переехал в город, и я был…
– Моя сестра. Она придет сюда. – Ее тонкие брови нахмурились, смятение затуманило кристально-голубые глаза. – И мои родители. Они вот-вот приедут.
– Хорошо. – Вдох. Выдох. – Я хотел спросить, ты не хотела бы?..
– Сколько уже прошло? – Тея обхватила себя руками и огляделась, как будто впервые увидела это помещение. Ее дыхание стало частым. – Я не знаю это место. – Ее взгляд метнулся ко мне. – Сколько уже прошло?
– Сколько… – Я моргнул. – Я не знаю…
– Кто ты? – Глаза Теи широко распахнулись, и их светлые глубины наполнились паникой. – Сколько уже прошло?
Она что, хотела узнать время? Я было потянулся проверить свои часы, а потом до меня дошло. Словно ведро холодной воды загасило крошечное мерцающее пламя между нами.
«Ох, блин, вот ты осел. Она пациентка».
– Сколько уже прошло? – взвизгнула Тея, ее голос эхом отозвался в фойе.
– Я не знаю… – Я запнулся, ощущая, как частит мой собственный пульс.
Она сделала шаг прочь от меня.
– Они работают над моим случаем, – сказала Тея. – Доктора. Я попала в аварию. Сколько уже прошло?
Я оглядел пустое фойе в поисках помощи.
– Я… я не…
– Мисс Хьюз, вот вы где.
Я обернулся и увидел маленькую женщину в бледно-голубой форме медсестры, с темными волосами. Она быстро шла по коридору. Какое облегчение. Медсестра бросила на меня любопытный взгляд и нежно взяла Тею за руку.
– Кажется, мисс Хьюз всегда находит дорогу к входной двери.
Тея посмотрела широко раскрытыми глазами на медсестру, чей бейджик гласил: «Рита».
– Сколько уже прошло?
– Два года, мисс Хьюз, – ответила Рита. – Врачи работают над вашим случаем.
– Верно, – сказала Тея, глубоко вздохнув и сжимая руку Риты. – Они выяснят, что со мной не так.
Рита улыбнулась и кивнула на полотно.
– Прекрасная картина, не так ли?
Тея расслабилась, и ее улыбка начала возвращаться.
– Невероятная. Посмотрите, как свет сияет над изгибом яблока. – Она повернулась ко мне. – Разве это не красиво?
Я ошалело кивнул.
– Да. Чудесно.
Она просияла и протянула мне руку.
– Здравствуй. Я Тея Хьюз.
– Джим Уилан, – пробормотал я. Моя рука поднялась сама по себе, словно отдельно от тела.
Что, черт возьми, происходит?
Тея крепко тряхнула мою руку.
– Приятно познакомиться, Джим.
Рита прочистила горло.
– Вы, должно быть, наш новый санитар?
– Начинаю в понедельник.
– Я Рита Сото. – Ее улыбка была теплой. – Добро пожаловать в «Голубой хребет». – Она хмуро кивнула на пустую стойку. – Вижу, Джулс еще на перекуре. Спасибо, что составили компанию мисс Хьюз.
– Конечно, – сказал я, не в силах больше смотреть на Тею; мои глаза болели. – Я лучше пойду.
– Пока, Джим, – крикнула мне вслед Тея. – Мы еще когда-нибудь увидимся?
Я остановился. Это был именно тот вопрос, который я был готов ей задать.
«Вот ты и получил свой ответ, дубина, – захихикала Дорис в моей голове. – Ты будешь видеть ее каждый день».
Каждый. День.
Глава 2
Джим
Я провел выходные в арендованном грузовике, отмотав три часа между моей маленькой дерьмовой квартирой в Ричмонде и дерьмовым маленьким домом, который я снял на Бунс-Милл. После успешного собеседования в санатории Джордж Хамметт – мой новый арендодатель – практически бросил мне ключи из кабины своего грузовика, а затем побыстрее смылся, пока я не передумал.
Ему не о чем было беспокоиться. Мне много не надо. Дом был изрядно потрепан, но вполне годился для жизни. За два дня распаковки и уборки мне удалось не думать о Тее Хьюз в общей сложности целых восемь минут.
Твою мать. Она резидент.
Резидент.
Глупо было с моей стороны этого не увидеть. Следовало присмотреться внимательнее.
Какой у нее диагноз?
Может, что-то незначительное.
Может быть, она поправлялась…
Затем слова Алонзо прогремели в моей голове: все страдают от неизлечимого повреждения головного мозга. Наша работа – помочь им приспособиться к их новой реальности.
Тея Хьюз не выздоравливала и не собиралась поправляться, и я тоже должен был к этому приспособиться. Она – резидент санатория. Я – санитар, чья обязанность о ней заботиться. Конец истории.
Конец нашей истории.
Я взял свое влечение к ней – влечение, которого никогда не чувствовал ни к одной девушке, – и положил на полку рядом с мечтой стать логопедом.
В воскресенье вечером я разогрел замороженный ужин в старой микроволновке моего нового дома. После этого взял гитару и тихо заиграл Guns N’Roses «Sweet Child O’Mine», чтобы соседи не услышали. Я пел о глазах, похожих на голубое небо, принадлежащих девушке, что источала тепло и безопасность.
Она резидент.
Я убрал гитару.
Позже я лежал в своей кровати, слушая, как сверчки распеваются с приближением лета, и читал свою потрепанную копию «Бойцовского клуба». Мои пальцы переворачивали страницы, которые я видел уже сто раз, и тусклый свет заставлял шрамы на костяшках поблескивать на фоне загорелой кожи. Шрамы остались от бесчисленных боев в течение бесконечных школьных дней. Дней, когда саундтреком моей жизни были издевательские голоса и грохот металлического забора во дворе, где меня всегда загоняли в угол.
Я старательно прятал свое разбитое лицо от Дорис, когда приходил домой, но она всегда об этом узнавала.
– Что случилось на этот раз?
– Н-н-ничего…
– Выкладывай, дубина здоровая!
И я стал здоровым. Большим. Сильным. Начал качаться и побеждать в каждой драке. К выпускному классу никто не смел со мной связываться. Включая Дорис. Я съехал из ее дома в ту же минуту, как мне исполнилось восемнадцать, и ни разу не оглянулся.
Шрамы на моих костяшках были орденами, которые я заслужил, равно как и прекращение насмешек. Но он все еще жил у меня в голове – ядовитый голос той, кто должен был присматривать за мной, а вместо этого мучил меня.
«Сам за собой следи. Не высовывайся. Делай свою работу».
Тея Хьюз, подумал я с болью в груди, так и останется просто частью моей работы. Я смогу присматривать и за ней.
* * *
Я появился в санатории в 6:45 утра.
– Рада, что ты в команде, – сказала Джулс, подмигивая мне. – Очень рада.
– А где комната отдыха? – спросил я.
Она со вздохом закатила глаза.
– С тобой не повеселишься. Там, вторая дверь слева.
Комната отдыха сотрудников представляла собой несколько запирающихся шкафчиков, раскладной столик и мужские и женские уборные. Белая униформа, состоящая из брюк и рубашки с коротким рукавом, ждала меня в открытом шкафчике вместе с моим бейджиком.
Только я застегнул рубашку, в комнату отдыха вошел жилистый парень лет тридцати, с шапкой каштановых волос и дружелюбными темными глазами.
– Слишком рано для этого дерьма, да? – Смеясь, он протянул мне руку. – Хоакин Рейес. Ты, должно быть, новенький.
– Джим Уилан, – представился я, пожимая ему руку.
– Рад знакомству, Джим. Алонзо приедет через несколько часов. Пойдем проведу тебе экскурсию. Где что находится, где что хранится.
– Отличный план.
Хоакин водил меня по зданию, шутил и флиртовал с медсестрами, которые попадались нам на пути. Я был готов за любым углом встретить Тею Хьюз, но не увидел ее.
Пока Хоакин носился по санаторию, как будто здесь и родился, я мысленно составлял карту: комнаты резидентов и медсестер на верхнем этаже.
Лечебные кабинеты и помещение с лекарствами на втором.