Таблица 1
После процитированного в таблице отрывка И. И. Голиков писал: «Таковыми и сим подобными словами (говорит архиепископ Феофан), когда возбуждал воинов своих Государь, сии бодрый на себе вид являя веселым лицем, многие же и голосом готовых и охотных себя быти показывали, и многий вопль был повсюду где не появлялся Государь, просящий онаго и увещавающий, дабы щадил в себе надежды Российския, и если ему смерть его не страшна, то ведал бы, что она страшна есть всему воинству его и всему отечеству». При этом Голиков обещает читателю посвятить событиям на Полтавском поле отдельный том, что и делает в изданном в 1790 г. «Дополнении к Деяниям…», а затем включает «речь» в скорректированном Феофановом варианте в новое (подготовленное, но опубликованное уже в 1801 г., после смерти автора) второе издание «Деяний…»83. Д. П. Бутурлин, как видно из таблицы, еще больше, чем И. И. Голиков, «усовершенствовал», осовременил текст Голикова и дал по-военному строгий заголовок: «Приказ, отданный Его величеством Петром 1-м воинству своему в день Полтавскаго сражения июня 27 дня 1709 года»84.
Редактирование этого источника превратилось в некий обычай для каждого историка, писавшего о Полтаве. Так, военный историк Д. П. Богданович в книге «Замечательнейшие походы Петра Великого и Суворова» внес свою правку в текст «приказа-речи» (взяв редакцию Д. П. Бутурлина), причем значительно исказил ее (см. выделенное мной): «Воины! Вот пришел час, который решит судьбу отечества. Итак, не думайте, что вы готовитесь сражаться за Петра: вы идете сражаться за государство, Петру врученное, за род свой, за Отечество, за православную нашу веру и церковь. Не должна вас также приводить в смущение слава непобедимости неприятеля, которой ложь вы доказали не раз своими победами. Имейте в сражении перед собою правду и Бога, защитника вашего, а о Петре знайте, что ему жизнь его не дорога, только бы жила Россия во блаженстве и в славе для благосостояния вашего!»85 Нечто подобное проделал уже с редакций Бутурлина и историк А. П. Карцов в 1851 г.86, как и множество других авторов вплоть до авторов учебников, с чего я начал эту статью. Думаю, что к редакции И. И. Голикова – Д. П. Бутурлина восходит и текст «речи» Петра, выбитый в 1909 г. в мраморе на стене Сампсониевской церкви на Полтавском поле накануне празднования 200-летия Полтавского сражения. Этот текст перекликается с текстом с «Истории» Феофана: «Воины! Се пришел час, который должен решить судьбу отечества. Вы не должны помышлять, что сражаетесь за Петра, но за государство, Петру врученное, за род свой, за отечество, за православную нашу веру и церковь. Имейте в сражении перед очами вашими правду и Бога, поборающего по вас, на Того Единаго яко всесильнаго в бранех уповайте. А о Петре ведайте, что ему жизнь не дорога, только бы жила Россия во блаженстве и славе для благосостояния вашего. Слова Петра Великого, сказанные войскам перед Полтавским боем».
Но и на этом «приключения» петровской речи не кончаются. Историк Н. Л. Юнаков подготовил свой труд к 200-летнему юбилею Полтавской победы в 1909 г. Он ознакомился со всей изложенной выше историей текста предполагаемой речи-приказа Петра и отметил, что в «Истории» Феофана «приказ» является, по существу, речью царя, изложенной «не в подлинных выражениях Государя, а своими (Феофана. – Е . А.) словами, из чего следует, что приказ, помещенный почтенным И. И. Голиковым, представляет собственное произведение этого писателя, а потому не имеет никакой ценности для историка»87. Но при описании торжественного момента накануне Полтавской битвы Юнаков, тем не менее, без оговорок приводит эту же речь, предварив ее почти поэтическими словами: «Широким крестом осеняли себя русские воины, внимая этим бессмертным словам своего венценосного Вождя, и каждый из них шептал про себя клятву пожертвовать жизнью за веру, царя и отечество»88. При этом он сослался на еще одного историка – И . Ф. Павловского, автора книги 1909 г. о Полтавском сражении89, который, в свою очередь, приводя речь Петра, сослался на небольшую заметку, помещенную в «Русском архиве» за 1871 г. Это были воспоминания А. И. Казначеева, служившего в первой четверти XIX в. при военно-походной типографии. Описывая подготовку к дальнему походу в 1821 г., мемуарист вспоминает, что по приказу генерала А. П. Ермолова было решено испытать типографию в деле, прямо на плацу. Начальнику типографии Быкову было поручено «выбрать из архива бывшей Военной коллегии два или три документа старого времени позамечательнее. Быков выбрал письмо Суворова и приказ Петра Великого пред Полтавскою битвою». Приказ якобы сразу напечатали тиражом 200 экземпляров. Один из экземпляров Казначеев случайно обнаружил в 1859 г. в своем семейном архиве и решил послать его в «Русский архив» П. И. Бартеневу, который и опубликовал «Приказ…» в своем журнале в 1871 г.90 На основании этой заметки Юнаков вслед за Павловским сделал вывод: то, что называют приказом – есть словесное обращение Петра к воинам. Он предположил, что «обращение это было впоследствии (после сражения) быть может, по приказанию царя, а вернее – по инициативе его ближайших сподвижников – записано и передано на хранение в архив, причем в начале 19-го века документ этот, несомненно, находился в архиве бывшей Военной коллегии». По мнению Юнакова, «наиболее правдоподобным вариантом приказа является тот, который находился в архиве бывшей Военной коллегии и был извлечен оттуда в начале XIX века Д. П. Бутурлиным и А. И. Казначеевым»91. Появление имени Бутурлина, отредактировавшего, как мы выше видели, текст И. И. Голикова, понадобилось Юнакову, чтобы связать концы с концами, ибо приведенный текст речи-приказа, якобы найденного в «бывшем архиве Военной коллегии» и якобы напечатанного в военно-полевой типографии Ермолова, дословно совпадает с текстом-редакцией Бутурлина, который происходит не из некоего «бывшего архива», а из сочинения Голикова92.
Следовательно, мы попадаем в какой-то замкнутый круг, прямо скажем, вольных интерпретаций текста, изначально восходящего к сочинению Феофана Прокоповича, который сам речь Петра воспроизводил, согласно его собственному признанию, весьма приблизительно. После всего вышесказанного уместно вообще поставить вопрос, была ли такая речь Петром в действительности когда-либо произнесена. П. К. Гудим-Левкович полагал, что «Приказ…» был сочинен Феофаном, и вообще приказы в начале XVIII в. перед войсками не отдавались, типографий при штабах не было, солдаты считались механической силой, главнокомандующие к ним не обращались. Фридрих Великий свои наставления давал только генералам. Впервые приказы, оглашаемые перед войсками, ввел Бонапарт в 1796 г. С этой крайней точкой зрения можно бы согласиться, но нельзя отвергать предположение, что Петр все-таки произносил какие-то слова перед собранными на совет генералами и старшими офицерами, которым приказал, согласно П. Н. Крекшину, «чтоб они увещевали обер-офицеров, и урядников, и рядовых к доброму отпору против неприятеля»93. Так что полностью отбрасывать возможность существования речи-приказа перед битвой не следует, хотя можно спорить о ее содержании, месте произнесения и об адресатах этого обращения.
Помимо редакций Феофана–Голикова–Бутурлина существуют иные варианты речей Петра накануне Полтавского сражения. Об этом уже сказано выше: И. И. Голиков взял их из труда П. Н. Крекшина, неопубликованного доныне сочинения под названием «Журнал великославных дел великого государя императора перваго Петра Великаго, самодержца Всероссийскаго, содержащей в себе лето от перваго дни Адама 7217 по Рождестве Иисус Христе 1709, собранные новогородским дворянином Петром Никифоровичем сыном Крекшиным в царствующем граде Санктпетербурге в лето спасительного воплощения 1753 <…>»94. Затем речи появились в его же «Дневнике военных действий Полтавской битвы», сочиненном на основе «Журнала…» и опубликованном вначале И. Ф. Павловским, а затем Н. Л. Юнаковым95.