Тёма снова старательно выстраивает машинки теперь уже по цвету и пишет на альбомном листе печатными буквами: бел. 45, син. – 38 и так далее.
Назавтра я предлагаю считать отдельно легковые, полицейские и прочие автомобили. Снова считаем и пишем. Потом наша история продолжается по дороге в детский сад.
– Давай я буду считать, сколько проехало белых машин, а ты – сколько чёрных, – предлагаю я.
Итоги подводим уже в садике. Потом считаем красные и синие. Я уже не знаю, что придумать, но Тёма предлагает сам:
– Давай считать по номерам. Московские номера – это семёрки и девятки. Я их буду считать. А ты – все остальные.
Московских, конечно, больше, и он очень радуется, что победил.
– А ты знаешь, какие номера в других городах? – спрашивает он меня.
– Нет, не знаю.
– А я знаю номера в Липецке, потому что у меня там прабабушка живёт. Там число 48. Машин с такими номерами в Москве очень мало.
На другой день я выписываю номера регионов, которые фиксируются на автомобилях, и даю Тёме этот список. Он бегло читает и с удивлением узнаёт, что под номером 12 есть такой город Йошкар-Ола. Теперь всю дорогу до детского сада он высматривает машины с номерами 48 и 12.
В выходные Тёма с мамой ездили на дачу. К удивлению мамы он, увидев номер 12 на машине, закричал:
– О! Как сюда заехала эта машина из Йошкар-Олы?
А я написала ему стихи, которые мама напечатала и прикрепила магнитом на холодильник.
Машины по улицам мчатся с утра,
Мы с Тёмой шагаем чинно.
Хотим угадать по их номерам,
Откуда едут машины.
На многих семёрки, они из Москвы,
Это знают и дети.
А вот сорок восемь. Откуда вы?
Из Липецка гости эти.
И вдруг незнакомый номер двенадцать
Выехал из-за угла.
Но мы-то не будем с тобой удивляться,
Мы знаем, что это Йошкар-Ола.
Бабуля – фигуля
Я читаю Тёме много стихов, развлекая его по дороге в детский сад. Он с удовольствием слушает. А когда я предлагаю закончить строчку, он очень хорошо придумывает рифму. Я объяснила ему, что это такое, рифма. Мы играем. Например, я говорю:
– Жил на свете добрый кот. У него…
– Большой живот, – хохочет Коля.
– Я хочу забить гвоздок, что мне нужно?
– Молоток.
Ну это вообще легко и понятно, как в загадке. Дома мы продолжаем игру. Бросаем друг другу игрушку и говорим слова в рифму. Сначала лёгкие. Я говорю:
– Картина.
Он: – Корзина.
Я: – Малина.
Он: – Ирина.
– Это очень легко, – говорит Тёма, – давай я придумаю что-нибудь потруднее. Вот. Тёма.
Я задумываюсь и, правда, сразу ничего не могу придумать, потом вспоминаю:
– Кулёма.
– Нет такого слова. Кулёма какая-то, – кричит Тёма.
– Есть такое слово. Кулёма, это значит недотёпа, растяпа. И вообще смешно Тёма- кулёма.
– Ах, это я кулёма, ну смотри, я тоже что-нибудь придумаю.
– Ты хотел посложнее, ну давай, я говорю:
– Кастрюля.
Он: – Грязнуля.
Я: – Бабуля.
Он долго думает и говорит:
– Фигуля.
Я говорю:
– Что это за слово такое фигуля, нет такого слова.
А он отвечает:
– Ну складно же, бабуля – фигуля. – И хохочет, просто заливается.
Я говорю:
– Надеюсь, это не ругательство в адрес бабули?
– Нет, конечно, просто складно и смешно. Бабуля-фигуля. Ха-ха-ха.
Я думаю, что, конечно, это не очень-то педагогично, фигуля какая-то. Зато, действительно, смешно. Мы вместе посмеялись и с тех пор так и стали называть нашу игру «Бабуля-фигуля». Когда нечего делать и скучно, Тёма предлагает:
– Давай сыграем в бабулю-фигулю.
Тёма – поэт
Как-то я подарила Тёме маленький блокнот и предложила:
– Пусть это будет наш секретный блокнотик. Я буду писать тебе всякие пожелания, а ты потом, когда я уйду домой, будешь их читать.
Я стала писать ему всякую воспитательную ерунду типа: учись, учись и больше не ленись. Старалась писать в рифму, чтоб он привыкал. Однажды я написала ему « Кто твой друг надёжный самый? Ну, конечно, это…» Специально оставила место, чтобы он написал слово мама, рифма была очевидна. На другой день открываю блокнот и что вижу? «Кто твой друг надёжный самый? Ну, конечно, это…» И приписка рукой Тёмы – Максим.
Я говорю:
– Почему Максим?
– Потому что мой надёжный друг Максим.
– Тут же в рифму должно быть другое слово, – настаиваю я на соблюдении правил игры.
– Я знаю, что подходит слово мама, но она же не друг, она же мама, а мой друг Максим.
Что делать? Как я ни объясняла, что мама тоже друг, Тёма, на вопрос – понимаешь, как всегда, отвечал – понимаю, но потом уверял меня, что всё-таки его лучший друг Максим. Я не стала больше приставать к ребёнку, подумала – вырастет и всё поймёт сам.
На другой день Тёма говорит мне:
– Я тоже кое-что написал в блокнот. Стихи.
Моей радости не было предела, это был триумф – ребёнок под моим влиянием начал сам писать стихи. Про кого, думаю, написал? Про маму? Или, может быть, про меня?
Листаю блокнот и читаю:
В школе у меня самый надёжный друг Максим.
Мы всегда играем с ним.
– Ну ладно хоть есть какое-то подобие рифмы, думаю я, хвалю Тёму и говорю, что скоро он станет настоящим поэтом.
Аленький цветочек
Сегодня мы с Тёмой идём в театр. Ставят «Аленький цветочек». Тёма уже был в театре. Ему там нравится. Мама смеётся:
– Наверное, больше всего ему нравится буфет, особенно мороженое, которое там продают.
Мы на всякий случай заранее договорились, что за мороженым пойдём в антракте. Наши места на балконе. Когда мы подходим к своему ряду, Тёма начинает просить у меня какой-то горшок. Я ничего не понимаю.
– Ну все дети сидят на горшках, – плаксиво убеждает меня Тёма.
– На горшках сидят только совсем маленькие дети, – ничего не понимаю я, – ты, может быть, хочешь в туалет?
– Да нет, – начинает психовать Тёма. – Ничего-то ты не знаешь. Ну вон там их дают.