— Вся эта история, — продолжал он, — не выходила у меня из головы. Чтобы покончить с навязчивой идеей, есть лишь одно средство: сказать правду, рассказать всем, сразу, без всяких ухищрений. Вот почему вчера вечером я позвонил в Министерство Юстиции. Я должен был сам туда пойти. Но тогда получилось бы, что я сам признал себя виновным. Нет, ни за что! Севр или Блэн, я здесь видная фигура. И останусь ею.
— Вы хотите говорить на равных, — сказал атташе.
— Именно так. Я хочу с лихвой вознаградить жертв Мерибеля. Вам придется найти для этого законные средства. И еще я хочу изредка, хоть на несколько дней, приезжать во Францию. Но я должен быть свободным, и не обязанным ни перед кем отчитываться. Вы этим займетесь.
— Боюсь, будет нелегко!
— У моей страны здесь есть интерес. Ей нужны такие люди, как я. Надо строить плотины, стадионы. А я делаю это достаточно дешево.
— У вас во Франции еще остались родственники?… Из–за этого? Севр медленно положил сигару обратно в коробку, скрестил руки на груди и закрыл глаза.
— Доминика! — прошептал он. — Я похоронил ее там… в песке. Она принадлежит мне. Я построил целый город, имею же я право дать ей могилу.
— Я не жулик! — прокричал он.
Она рассмеялась и прибавила ход, чтобы обогнать машину с огромным катером–прицепом. Стрелка спидометра пересекла отметку 140.
— Ты должен был меня, по крайней мере, предупредить — сказала Вероника.
— Но я повторяю, черт возьми, что у меня не было времени!
— Но позвонить–то всегда можно.
— Да?… Позвонить?… Но куда? Может ты сообщила, где тебя найти в Париже?
И не преминул добавить:
— Разве кто–нибудь знает, где ты бываешь. Тут она повернулась к нему:
— Что это значит?
— А это значит, что стоит тебе покинуть Канн, как ты словно проваливаешься куда–то…
— Выходит, я обманываю тебя? Так?
— А почему бы и нет?
Она так резко затормозила, что Дюваль едва успел ухватиться за приборную доску.
— Что ты задумала?
— Ты мне сейчас объяснишь, мой дорогой, как это я изменяю тебе!
Машина ехала теперь в пределах 70, от этого стало жарко.
— Ну, ладно, валяй! Говори!
Дюваль провел ладонью по глазам и скулам.