- Ты серьезно говоришь или опять шутишь? - спросила Маша, наблюдая, как у меня разъезжаются в улыбке губы. - Ты надо мной смеешься! Не пойму, что я сказала смешного?
- Смеюсь я не над тобой, а над собой. До сих пор не могу понять, чего боятся или хотят женщины, - чистосердечно признался я. - Кто бы мог подумать, что ты боялась показаться ведьмой и не помыть голову. Мне казалось, что ты испугалась чего-то другого.
- Нет, - рассеяно ответила она, - конечно, без маменьки мне иногда страшно, только что же поделаешь!
- Ты днем выспалась? Можно помыться сейчас или утром.
- Лучше сейчас, - сказала ока, отводя взгляд.
Само собой, от предвкушения предстоящего "мероприятия", я засуетился:
- Конечно, какие вопросы! Это и лучше, ночью печной дым никто не заметит, да и нужно пользоваться моментом. Мало ли что случится завтра!
Как же мы порой бываем убедительны!
- Вот будет славно! А долго ждать воду?
- Постараюсь как можно быстрее, но все зависит не от меня, а от печки.
- Почему? - наивно спросила она.
- Долго придется топить снег, у тебя ведь волосы длинные и густые, значит, нам понадобится много воды.
Не теряя драгоценного времени, я присел перед печуркой и начал разгребать золу. Горячих угольев в ней еще было много, осталось только положить растопку и набить печку дровами. Как только разгорелись поленья, я принес с улицы таз, набитый снегом и поставил его топиться на огонь. Маша внимательно наблюдала за моими нехитрыми действиями, и как только я освободился и сел с ней рядом, спросила:
- А то, что ты мужчина это ничего? Ты ничего такого не подумаешь?
Вопрос был неконкретный, ответить на него было нечего, и я просто отговорился:
- Конечно, это плохо, но за неимением лучшего, придется тебе меня потерпеть. Нет, если ты стесняешься, я не навязываюсь…
- Нет, что же делать, но мне как-то неловко тебя затруднять, вот если бы ты был девушкой…
Девушкой я, увы, не мог стать даже при самом сильном желании, потому попытался успокоить княжну роялистским аргументом:
- Ты, наверное, читала, что доверенные кавалеры присутствуют при туалете европейских королев, - коварно заявил я, не уточняя, что в самом туалете они, эти кавалеры, как правило, участия все-таки не принимают.
Впрочем, никакого особого коварства в том, что я говорил, не было. Мне казалось, что между нами началась обычная игра в скромность и соблазнение. И мы оба прекрасно понимаем, что на самом деле между нами происходит.
Пока мы беседовали на морально-этические темы, первая порция снега растопилась, я слил воду в кастрюлю и принес новую. В избушке становилось жарко и, оказалось, вполне уместно снять лишнюю верхнюю одежду. Маша, наконец, сбросила свой плащ, и под ним у нее оказалось "скромное домашнее платье", на которое ушло, я думаю, метров двадцать-тридцать шелковой материи и парчи, не считая кружева и отделки.
- Сразу видно, ты хорошо подготовилась в дорогу, - не удержался я от насмешливого замечания.
Маша, иронии не поняла и согласно кивнула. Выглядела она в обертке из кружева, фестончиков и рюшек очень соблазнительно, только я не представлял, как с нее все это снимать.
- Вода уже готова? - спросила княжна, наблюдая, как в тазу тает снег.
- Почти, можно начинать раздеваться, - ответил я, предположив, что пока мне удастся снять с нее платье, уйдет часа два и вода вполне успеет согреться.
- Как это раздеваться? - удивилась она. - Зачем?
- Что значит, зачем? - в свою очередь, удивился я. - Ты что, собираешься мыться одетой?
- Ну, не голой же, - ответила она, ввергнув меня в небольшой ступор.
- Тогда тебе действительно стоило взять с собой камеристку и десяток сенных девушек, - сказал я, когда прошло неприятное удивление. - Я с такой сложной задачей не справлюсь.
- Но ты же сказал, что умеешь мыть голову?
- Умею, но не у одетых дам. Здесь для этого нет никаких условий. Представь, во что превратится твое платье и где ты его, потом, будешь сушить?
Теперь мне показалось, что все, что я думал о наших новых отношениях, не более чем мое живое воображение. Мы оба все это время говорили о разных вещах и не понимали друг друга.
- Но я не могу раздеться при тебе, - твердо сказала княжна. - Это просто невозможно!
Облом, кажется, у меня получался полный. Я не учел, что Мария Урусова принадлежит к новому поколению русских женщин, формировавшихся при мужском правлении страной, и былые вольности дам, времен череды императриц и матушки Екатерины, уже позади.
- Ну и не раздевайся, никто тебя не заставляет. Помоешься как-нибудь в другой раз. Я тебе Сандунов предложить не могу, - сказал я, за спокойным тоном, скрывая понятное разочарование.
Маша последние слова не поняла, но смысл уловила правильно и сердито отвернулась.
Я слил из таза талую воду и пошел за следующей порцией снега. Когда вернулся, она спросила:
- А зачем тебе вода, если я не стану мыться?
- Мне самому, я не такой щепетильный, как ты, и меня нагота не путает. Если тебе неприятно, ты можешь отвернуться и на меня не смотреть.
- Почему ты со мной так разговариваешь? - обиженно, спросила княжна.
- Как так? - уточнил я.
- Не так как раньше!
Удивительно, но как будто она сама этого не понимала! "О, женщина, тебе коварство имя!"
Я ушел от ответа и сам спросил:
- Ты ложиться спать не собираешься?
- А ты поможешь мне снять платье? - неожиданно попросила она. - Я все-таки, наверное, помоюсь.
- Конечно, помогу, о чем разговор, - тотчас согласился я, разом забыв о своем недавнем разочаровании. Ибо что может быть увлекательнее подобной помощи, нравящейся женщине?!
Не откладывая дела на потом, Маша повернулась ко мне спиной. Я, стараясь не торопить события, начал разбираться с ее шнуровками и застежками. Работа оказалась сложной и ответственной, и я даже вспотел от напряженной работы мысли, пытаясь понять, что там к чему пристегнуто. Что наши современные женские туалеты! Мне кажется, одних названий деталей в ее платье было не меньше чем наименований такелажа на трехмачтовом корвете!
Княжна посильно руководила моими действиями, и общими усилиями мы смогли избавиться от платья, под которым, оказалось еще масса каких-то рубашек и нижних юбок…
- Все, - остановила меня княжна на самом интересном месте, когда на ней осталась одна тонкая сорочка, - рубашку с меня снимать не нужно.
- Как хочешь, - согласился я и выскочил наружу, набрать порцию снега и заодно остудить голову.
Вернулся я только тогда, когда основательно продрог и овладел своими эмоциями. И оказалось, что девушка сама сняла рубашку и спокойно сидит на лавке, ожидая моего возвращения. Теперь я окончательно перестал ее понимать.
- Почему ты так долго? - спросила она.
- Дышал свежим воздухом, - ответил я. - Ну, что, приступим к водным процедурам? Как говорят у нас на острове Мадагаскаре?
Глава 9
- Ты спишь? - спросила Маша, когда окончились мои танталовы муки, и я кое-как ополоснувшись холодной водой, устроился рядом с ней на лавке.
- Нет, не сплю, - ответил я.
- Мне кажется, мы плохо промыли волосы, - сообщила она. - Тебе нужно было приготовить больше воды.
- В следующий раз так и сделаю, - пообещал я. - Покойной ночи.
- Даша лучше тебя моет голову, - попрекнула меня капризная красавица.
- Давай спать, - попросил я.
- А ты не хочешь меня обнять? - непонятно с чего спросила княжна.
Честно говоря, я уже вообще ничего не хотел. Пока она меня дергала по каждому пустяку, сердилась и капризничала, я даже перестал воспринимать ее наготу.
- Прости, но я очень хочу спать, - ответил я, - давай будем обниматься завтра.
Маша ничего не сказала, затаилась и только прерывисто вздохнула. Все время, что она выделывалась надо мной, никаких вздохов я от нее не слышал и незаметно отодвинулся, чтобы не касаться ее голого тела. Она это заметила, и сама прижалась, обхватив меня руками.
- Что с тобой? - спросил я.
- Не обращай на меня внимание, я сама не знаю, что делаю, - жалобно сказала княжна. - Меня как будто кто-то заставляет быть злой и отвратительной…
- Заставляет? - повторил я, и подумал о ее всемогущем брате. Уж не он ли манипулирует сознанием девушки, принуждая обращаться со мной как с лакеем.
- Прости, но тогда есть только один способ тебя защитить, - сказал я и притянул ее к себе.
- Нет, нет, я не хочу, ты мне, ты мне… противен, - совсем другим тоном, резко сказала она. - Отпусти меня немедленно! Я, я…
Она не договорила. Я навалился на нее и сжал так, что она застонала, потом нашел ее губы и не дал больше произнести ни одного слова.
Маша напрягалась, выгибаясь всем телом, и пыталась вырваться. Я торопливо ее ласкал, мне кажется, без особой радости для нас обоих. Все получалось как-то не реалистично, так будто происходило не с нами. Никакой страсти, не говоря уже о нежности, я не испытывал. Потом она как будто ослабела, стала вялой, податливой и я легко, без насилия ее взял.
Потом мы молча лежали рядом. Кажется о приснившимся юнкере, княжна говорила правду, какой-то сексуальный опыт у нее явно был. От меня она больше не отстранялась, напротив посмотрела ласково и провела ладонью по лицу.
- Как ты? - спросил я, несмотря на все теоретические объяснения случившегося, чувствуя перед ней вину.
- Хорошо, - ответила она. - Теперь мне стало спокойно. Наверное, он был прав.
Я понял, что она имеет в виду.
- Теперь Иван не сможет мной командовать?
Этого я не знал, как и предела способностей ее брата.