Мы сидели в беседке под соснами
Наталия Варская
Первая любовь
Наталия Варская
Изо всех, промелькнувших в фильме о мой жизни женщин, Ирина была номером один. Шли годы, а я всегда сравнивал всех новых подруг с ней. Даже жену, с которой прожил 20 лет и стал отцом двоих детей. С женой мы расстались по причине её старения. Она моложе меня на 4 года, но я остался молодым, а она превратилась в пожилую женщину.
Вот уже более 10 лет я один. Дамы у меня есть, но нет одной-единственной и я постоянно возвращаюсь мыслями к Ирине. Эх и дураками мы были в наши 20 лет! Теперь такую женщину ни за что бы не упустил!
Друг, художник Фомин, пригласил меня на свою выставку, с банкетом. Больше всего люблю на выставках банкеты, а в театрах буфеты. Шутка! Но в каждой шутке есть доля шутки. Дело не в бутербродах и шампанском, а в атмосфере. Именно на банкетах расцветает настоящая богемная жизнь.
Картины Фомина очень своеобразны и, честно говоря, непонятны, по-моему, никому: бесформенные фигуры с перекошенными, невнятными лицами будто явились из сна психопата, а названия слизаны с Дали: «Предчувствие доброго утра», «Постоянство непостоянства».
И вот ходил-бродил я по выставке, как вдруг ко мне бросилась бабулька с синеватыми волосами:
– Костя, ты?!
Чья же это может быть матушка? Может самого Фомина? Осторожно здороваюсь, а бабулька говорит:
– Нет, Костя, ты меня не узнал! Это ж я, Ира Агапова!
Невозможно описать моих чувств: ужас, кошмар, отвращение! И это о ней я грезил столько лет?! Лицо, как запечённое яблочко, реденькие волосёнки, ногу приволакивает. Не мудрено, что меня она узнала, я-то почти не изменился, но её узнать было невозможно! Вот что время с женщинами делает!
Пришлось сказаться занятым и быстро ретироваться, не дожидаясь банкета. Общаться с этой бабулькой было свыше моих сил.
Константин Георгиевич вошёл в вагон метро и увидел очень симпатичную девушку, которая была удивительно похожа на Ирину 40 лет назад. Мужчина было приосанился, как вдруг девушка вскочила со своего места и сказала:
– Садитесь, дедушка!
И только тут Константин Георгиевич вспомнил, что вот-вот ему стукнет 60 лет.
Кусай свой локоть, зайчик!
Татьяна Гассан-Филиппович
Попугай Родриго
Ольга Дорофеева
В тихом парке на скамейке
Наталия Варская
Четверо
Константин Гречухин
Санкт-Петербург. Вечереет. Вдали Лиговского проспекта еще остается зарево заходящего солнца. По площади Московского вокзала бежит молодой человек с коричневой сумкой через плечо, придерживает ее правой рукой чуть сзади. Обгоняет пешеходов. Пробегает мимо девушки, оглядывается на бегу, улыбается, смотрит на вокзальные часы, бежит дальше, врывается в двери вокзала. Перед ним рамки металлоискателей и охранник: не обращая внимания, пробегает сквозь них, не останавливаясь. Охранник пытается его ухватить.
Тот кричит, запыхавшись:
– Да что надо, опаздываю я!
Вырывая рукав из ухватившей было его руки стражника, он взбежал по лестнице и, виляя среди публики, умчался дальше, сквозь зал.
Охранник, растерянно и обиженно, невольно разводя руками, очевидно испытывая неудобство от попранного самолюбия перед остальными, протянул, чуть не обиженно:
– Опаздывают они…
Одолевая победную дистанцию по перрону и, одновременно сверяя на бегу по билету номер вагона, он едва смог остановиться перед проводницей, даже ухватив ее за плечи:
– Уфф, успел. А то в театре был, там поздно начали, да долго заканчивали – в ударе были сегодня, публика не расходилась долго после, и я не смог. – чуть улыбнувшись, потупился виновато опаздывающий.
Проводница, улыбаясь, берет у него билет:
– Ваш паспорт.
– А, да, точно! – спохватывается молодой человек и начинает перебирать карманы.
– Пожалуйста, проходите. – проводница протягивает ему билет и переводит внимание на следующих пассажиров.
– Спасибо, а кофе? – вопрошает он, переступая порог?
– Будет, – оглядывается она. – место займите сначала.
– Вы только не забудьте! – кричит парень, проходя по коридору к своему купе, и буквально врываясь в него.
– Всем здравствуйте! – поприветствовал Лев уже присутствующих здесь путников.
Разговор между двумя из них ненадолго прекратился: молодой и пожилой на время обратили внимание на вошедшего: старец с некоторым недовольством, в то же время любопытством, а парень оценивающе. Дед в ответ на приветствие что-то пробурчал, второй ответил учтиво вежливо, с улыбкой: «Добрый вечер».
Лев снял верхнюю одежду, повесил ее на вешалку и присел ближе к входу на один диван со старшим, который не то искоса сбоку, не то одновременно исподлобья, как показалось, с некоторым недовольством посмотрел на парня. Тот достал из заднего кармана джинсов носовой платок и приложил его ко лбу и щекам.
Другой молодой человек сидел ровно напротив Льва, также около двери купе, по всей видимости, опасаясь находиться близко к сердитому на вид пассажиру. Немного собравшись с мыслями после нарушенного вторжением новичка их ровного склада, он продолжил разговор, вполне занимательно рассказывая, в повествовательной форме чуть ли не приключенческого рассказа обо всех испытаниях и тяготах в процессе получения не вполне официального освобождения от обязательной службы Родине после окончания института в этом году. Делал он это с серьезным видом, голосом несколько слащавым, с показной остроумностью, хотя несколько скрываемой (может быть для достижения большего эффекта, а может, из страха разоблачения):