– Если я не ошибаюсь, конечно. Нет, я могу ошибаться, это не чуждо даже мне, – волнуясь, продолжал Минусов. – Так вы спрашиваете, Александр Ильич, откуда мне знать? Нет, если вы не знаете сами, не понимаете, откуда знать мне. Нет, я говорю так, чтоб вы знали. Ведь если вы не знаете, то чтобы вы знали, понимаете? Кто. Я. Такой. Потому что я вижу, вместо того чтобы внимательно слушать, что говорят люди информированные…
– Михаил Михайлович, успокойтесь, пожалуйста, – чувствуя, как в Минусове вновь возникает напряжение, попытался разрядить обстановку Престольский. – Саша, Саша, ну что ты начинаешь?
Но на Престольского никто не собирался даже смотреть.
– А что я такого спросил? – недоумевал Швед, вперив свой мрачный взгляд в оппонента.
– Нет, Лёня, ты пойми, я человек вежливый, интеллигентный, – гнусавил Минусов, – но когда мне задают такие вопросы…
– А вы не раздувайте. Как склочник, ей-богу! – бросил Швед.
– Нет, ну это просто катастрофически невозможно, – хлопнув по столу и откинувшись на спинку стула, простонал Минусов.
– Господа, господа, – быстро запел Престолов, – давайте успокоимся. Саша, Михал Михалыч, вы только познакомились…
– Нет, ты скажи ему, кто я, – не унимался Минусов, очевидно собираясь поразить Шведа в самое сердце.
– Секундочку, Михал Михалыч.
– Нет, Лёня, ты скажи, чтобы он понял, что вопросы такие задавать некорректно! Если человек не профессионал, то зачем же показывать свою некомпетентность сразу и всем, верно?
– А вы сами скажите, – глядя исподлобья, предложил Швед.
Минусов в ответ тоже бросил грозный взгляд и, придвинувшись к столу, наклонился и с достоинством заговорил:
– Хорошо. Хорошо! Скажу для вас лично. В первый и последний раз. Чтобы вы понимали. Нет, вполне возможно, вы тоже кто-нибудь да есть такой…
– Михаил Михайлович, да скажите вы ему наконец, пожалуйста, да продолжим, – взмолился Престолов.
– Я говорю, Лёня! Видишь, я говорю!
– Так говорите!
– Говорю же, вот! Так слушайте, Александр Исаевич…
– Ильич, – глухо поправил Швед.
– А? Что? – словно не расслышав, осведомился Минусов. – Ах, ну да-да, конечно. А я как сказал?
– Исаевич, – ответил Швед с ненавистью.
– Господа, господа, – вновь встрял Престольский, – давайте прекратим пререкаться! Словом, Саша, это лидер движения «Правый поворот»! Познакомьтесь ещё раз! Пожмите друг другу руки, я жду! Прошу вас, господа!
– Я ничего не слышал об этом движении, – не двигаясь с места и сложив руки на груди, отрезал Швед.
– Я же говорил тебе, Лёня! Сегодня грубость и невежество стали знамёнами общества.
– «Правый поворот», – продолжал Престольский, не обращая внимания на реплику, – когда-то был общероссийским политическим движением, но потом…
– Но потом, – не усидев, вмешался Минусов, – власть отключила меня от финансирования. Меня, нас… Никакой разницы. Потому что испугалась. Заграничные деньги – они непостоянны, как вы понимаете. К тому же, чтобы легализовать их тут, теперь приходится проделывать большую работу. Делиться. Короче, пришлось деятельность несколько свернуть. А в своё время мы были грандиозной силой.
Швед усмехнулся.
– А как же вы здесь оказались? Сослали?
– Что значит как? Что это значит? – Минусов удивился этому вопросу, но почему-то без возмущения.
– Михаил Михайлович наш земляк, – пояснил Престольский.
– А раньше работал в Москве, – с грустью добавил Минусов. – Поэтому вы со мной и не знакомы! Даже депутатом мог стать. Но в то время, по сути, отменили выборы вне партий, и я независимым пройти не смог. А шансы были велики.
Наступило короткое молчание. Все вдруг задумались о своём и почему-то о прошлом.
– Поэтому, – уже спокойно загнусавил Минусов, – у меня остались кое-какие связи во многих органах власти. И в местных тоже. Вот я и говорю, что такого советника, как Капризов, я не знаю.
– Письмо точно из администрации? Не фальшивка? – предположил Швед.
– Нет, письмо определённо оттуда, – заверил Престольский, полагаясь на прозорливость Минусова, который бы не стал лишний раз собираться, привлекая к себе внимание, даже если бы был только намёк на подделку.
– Ну так что пишут? – нетерпеливо спросил Швед.
Минусов пожал плечами.
– Я и пытаюсь рассказать, а вы не даёте.
– Хорошо, умолкаю, – сдался Швед.
– Значит, мы определили, что советника по фамилии Капризов мы не знаем. Письмо подлинное. Значит, путём несложных логических умозаключений мы выводим, что этот человек там новый. А раз новый и сразу пишет нам, то, скорее всего, он сюда прислан из столицы.
– Опять! Откуда такая уверенность? – возмутился Швед.
– А это уже, дорогой Александр Ильич, – заулыбался Минусов гниловатыми зубами, – выходит из того, что он нам написал.
Все молча, стиснув зубы, уставились на Минусова.
Михаил Михайлович неторопливо и даже торжественно полез во внутренний карман пиджака и достал сложенный вчетверо лист, на котором вслед за адресом электронной почты Минусова было напечатано следующее:
Уважаемый Михаил Михайлович!
Приглашаю Вас принять участие в работе конференции по вопросу «Взаимодействие органов государственной власти Рошинской губернии и гражданского общества».
На конференции будут обсуждаться вопросы как взаимодействия различных органов местной государственной власти с гражданским обществом, так и помощь в развитии и реализации прав представителей гражданского общества с целью повышения качества связи между этими институтами, а также процессы поиска оптимального решения во избежание возможных недоразумений.
О желании участвовать в конференции со стороны других представителей общественности просьба сообщить заранее, назвав имена и организации (если таковые имеются).
Конференция состоится NN. NN. NN в 10:00 по адресу: г. Рошинск, ул. Театральная, д. 2.
К сроку прошу вас подготовить вопросы и предложения.
С уважением,
советник губернатора
по работе с общественными проектами Д. К. Капризов
Швед с большим любопытством прочёл письмо и вернул Минусову.
– Но я так и не понял, откуда уверенность, что этот самый Капризов из Москвы? – спросил он.
– Саша, так из письма видно, – потирая руки, заговорил Престольский, который тоже впервые прочёл документ – Тут ясно, чёрным по белому написано, что они хотят договариваться. Вот же: «…процессы поиска оптимального решения во избежание возможных недоразумений». Они боятся. Хе-хе. А раз боятся и так резко изменили риторику, то очевидно же, что у этого Капризова полномочий побольше, чем у любого другого. Иначе бы прислали письмо от имени заместителя губернатора или ещё кого-нибудь. А тут он сам напрямую пишет. А раз такие полномочия, то кто их ему ещё мог дать, как не Москва?
Швед задумался. Его взгляд вновь упал на молодого человека с книжкой. Его спутница так и не появилась, а на столике вместо бокала с вином уже стояла чашка кофе.
– Поэтому предлагаю выработать стратегию заранее, – заключил Минусов. – Чтобы не было путаницы.
– Нас слишком много, – заметил Престольский. – Письмо не только же вам. Мы не успеем.
Минусов хитро усмехнулся.
– Те, которые другие, пусть думают сами. Нам что важно, господа? Чтобы мы нашли консенсус в своём кругу. И чем больше предложений и вопросов мы выдвинем, тем больше шансов поставить власть в тупик. А значит, и поиметь кое-чего. Если мы добьёмся грантов на наше развитие – пусть и как откупные, разумеется, – это уже большое дело. Плотина начинает прорываться уже от первой трещинки. И, главное, – массовость, массовость, господа. Нельзя забывать, что нас много, нас больше, чем тех, что за стенами замка сидят. И пусть они трепещут, зная об этом!
– Тогда я позвоню Стуликову и этим… ребятам из «Рассвета», – задумчиво проговорил Престольский. – И тогда мы выдадим свой список, как просят.
– Не нравится мне «Рассвет», Леонид, – с нажимом произнёс Минусов. – Всё дело могут испортить. Пока мы ведём себя мирно и интеллигентно, нам, видишь, сами писать будут. Но как только перегнём палку… А этот Стуликов – тот самый?