– Наргиз, давай сразу поставим все точки над «i». Прошедшая ночь не изменит ничего в наших отношениях. То, что произошло, ни к чему нас не обязывает. И не надо винить за случившееся ни себя, ни меня. Вспомни, что было, когда умерли Мария и Оля. То, что случилось в ту ночь, нужно было мне, а вчерашняя ночь была нужна тебе. Ты поняла меня?
Она долго молчала, прежде чем проговорить:
– Ты прав. Будем считать, что это был своего рода сеанс шоковой терапии.
Что-то промелькнуло в его глазах, она не поняла, что. Он отвел взгляд, а когда снова посмотрел на нее, его глаза ничего не выражали. Голос тоже был бесстрастен.
– Ты хорошо выразилась: шоковая терапия. Естественно, ты можешь не беспокоиться: Максим ничего не узнает.
Она вспыхнула и почти с ненавистью посмотрела на него. Он снова криво усмехнулся, взял ее под руку и со словами: «Я чертовски проголодался», повел в ресторан.
Удивительно, но за все утро они ни разу не заговорили о Чингизе, словно не узнали вчера о его страшной смерти. И только когда после завтрака они поднимались к себе в номер, Амир проговорил:
– Нужно позвонить Максиму.
Наргиз побледнела как полотно. Ноги мгновенно сделались ватными.
– Я не смогу. Я не смогу ему это сказать.
– Хорошо, я сам ему позвоню.
Мобильник, который он оставил на кофейном столике, по-прежнему был отключен. Стоило включить его, как тут же раздался звонок. Звонил, конечно, Максим.
– Что, черт побери, происходит? – его тон был резким, так не похожим на его обычный мягкий и спокойный голос. – Почему я не могу дозвониться до вас со вчерашнего дня, и почему нет звонка от вас?
– Прости, Максим, мы не хотели сразу сообщать тебе… Боюсь, что у меня плохие новости. Вчера полиция обнаружила труп Чингиза.
– Что ты сказал? – вмиг осевшим голосом спросил Максим. – Повтори, что ты сказал.
Амир покорно повторил. На том конце провода долго молчали, а потом раздались гудки.
Через десять минут звонок повторился.
– Передай трубку Наргиз, – потребовал Максим.
Наргиз дрожащими пальцами схватила мобильник и едва узнала голос Максима.
– Это правда, Наргиз?
– Да, правда, – выдохнула она и заплакала. Слезы градом лились из глаз, не принося облегчения. Сквозь рыдания она снова услышала голос Максима.
– Я первым же рейсом вылетаю в Нью-Йорк.
Она кивнула головой, словно он мог видеть ее. Слезы продолжали катиться по щекам, она потянулась за носовым платком, но его в сумке не оказалось. Уловив ее движение, Амир достал из кармана пиджака свой, протянул ей и был ошарашен, когда она резко оттолкнула его руку.
– Не смей этого никогда делать!
Ничего не понимая, он потянулся, чтобы самому вытереть залитое слезами лицо, но она отпрянула от него.
– Мы же договорились, – с укоризной произнес он. – Вот не думал, что ты способна на подобную истерику.
– Прости, Амир. – На несколько долгих секунд она закрыла глаза, потом открыла их и устало проговорила: – Просто это всегда было привилегией Чингиза. Стоило мне заплакать, как он тут же доставал свой платок и утирал мне глаза. Платки у него всегда были удивительно белоснежными и аккуратно выглаженными. Я все пыталась узнать, кто их ему стирает, но он только загадочно улыбался. Выдал его секрет Максим. Оказалось, что стирать носовые платки он не доверял никому, делал это всегда сам.
От нахлынувших воспоминаний слезы полились еще горше, но теперь они приносили желанное облегчение.
– 10-
К одиннадцати часам они были в полицейском участке и разговаривали с Алексом Сэндером. Точнее, говорил один Амир. Наргиз вмешалась в разговор только тогда, когда капитан заявил, что они не исключают версию ограбления.
– Нет, – резко возразила она, – это не может быть обычным ограблением.
– Вы говорите так уверенно… Какие у вас основания для этого? У вашего друга пропали часы от Картье стоимостью не менее двадцати тысяч долларов, в его кармане не обнаружили ни денег, ни кредитки.
– Зато нашли водительское удостоверение. Грабитель предпочел бы, чтобы труп остался неопознанным, и он обязательно снял бы с жертвы туфли. Они сделаны из крокодильей кожи и стоят больше четырех тысяч долларов.
– Грабитель мог не заметить водительского удостоверения, а что касается обуви – возможно, он не разбирается в ней так хорошо, как вы.
– Звучит правдоподобно, и все же я не согласна с вами. Преступник до неузнаваемости изуродовал лицо жертвы не для того, чтобы полицейские обнаружили в его кармане документ, удостоверяющий его личность. Или же, – подумав, добавила она, – он именно этого и хотел – чтобы его жертву опознали.
– Не получается. Тогда он не стал бы, как вы сами говорите, избавляться от трупа, а он пытался это сделать. Верхняя часть тела сильно обгорела. Возможно, что-то помешало убийце или убийцам довести дело до конца и либо спрятать труп так, чтобы его не нашли, либо изуродовать до такой степени, чтобы его невозможно было идентифицировать.
Каждый раз при словах «труп», «тело» у Наргиз темнело в глазах. Она старалась не думать о том, что эти слова имеют прямое отношение к Чингизу. В том, что говорил детектив, конечно, был смысл, однако она была уверена, что в данном случае они имеют дело не просто с ограблением.
– Вы забываете, кем был убитый и с какой целью прилетел в Нью-Йорк. Речь идет о миллионах долларах, а вы говорите об убийстве с целью кражи карманных денег и часов от Картье.
– Есть люди, которые готовы убить человека и за меньшее. Взять тех же наркоманов. Вам ли, профессиональной журналистке, не знать об этом?
– Согласна с вами, но повторяю: это не тот случай.
– Вы считаете, что в убийстве вашего друга замешан Майкл Фазэрс?
– А вы даже не допускаете такой мысли, не так ли?
Сэндер тяжело посмотрел на нее.
– Сегодня мы виделись с Фазэрсом и сообщили ему о смерти мистера Салихова. Он был потрясен не меньше вашего.
Наргиз сделала нетерпеливый жест рукой.
– Это ничего не значит, притворяться все могут.
Капитан приподнял бровь.
– И вы тоже?
Она недоуменно пожала плечами.
– Мне незачем притворяться. Убили моего друга и…
Он не дал ей договорить.
– Возможно, вы пытаетесь кого-то выгородить и делаете все, чтобы подозрение пало на другого человека.
Наргиз непонимающе уставилась на американца.
– Я… кого-то выгораживаю?! – Она чуть не взвилась от негодования. – Кого, интересно знать?
Не отвечая прямо на ее вопрос, Сэндер спросил:
– А почему вы не допускаете мысли, что в убийстве вашего друга замешаны не американцы, а ваши сограждане?
Наргиз и Амир удивленно переглянулись. Такая мысль даже не приходила ей в голову, и она быстро ответила:
– Мои соотечественники, если бы захотели, могли бы расправиться с ним у себя на родине. Для этого им не надо было отправляться в США.
– Может, им и нужно было, чтобы подозрение пало на американцев? Впрочем, мы не отрицаем, что Майкл Фазэрс может иметь ко всему этому самое прямое отношение. Если Салихов не пожелал предоставить ему отсрочку, то его физическое устранение могло стать единственной возможностью потянуть время и добиться отсрочки платежа.
– Для этого он должен был быть уверен, что преемник Салихова предоставит ему эту отсрочку.
– Майкл Фазэрс мог заранее договориться с ним.
– Ничего не понимаю. – Наргиз даже помотала головой. – У вас что, есть конкретные улики? – Капитан ничего не ответил, и она продолжила: – Преемник Салихова известен – это Максим Володарский, а он никогда не станет договариваться за спиной хозяина банка.
– Вы так уверены в нем?
– Как в самой себе.
– Не говорите так. – Капитан беззлобно усмехнулся. – В этой жизни ни за кого нельзя поручиться, даже за себя.
– Тем не менее, – твердо произнесла Наргиз, – я за него ручаюсь.
– Чингиз Салихов и Максим Володарский большие друзья, – вставил Амир.
Сэндер с сомнением посмотрел на них.
– Не знаю даже, поражаться вашей наивности или восхищаться. Что значит дружба, когда речь идет о миллионах долларов!