– Коля.
После рукопожатия ничего душеполезного не последовало, так как всем дали письменное задание на оценку. Пока все (хотя – кого мы обманываем? – конечно же, не все) выполняют упражнение, можно рассказать о самом восьмом «А», в котором после осенних каникул оказался наш герой (причины сего происшествия не столь интересны, скорее, они совершенно бытовые). Большинство персонажей, с которыми Вы сейчас познакомитесь, наверное, сложно было бы назвать уникальными или неординарными людьми; в каждом из них на тот момент был типичный школьник со своими достоинствами и недостатками. Но если мы оставим их без какого-либо описания и не озвучим хотя бы некоторые черты их характеров, то Вы, скорее всего, окончательно потеряете к ним интерес.
В любом коллективе, каким бы он ни был: дружным или поглощающим сам себя в бесконечных ссорах, – в каждой компании есть люди слабее, есть персоны сильнее, а есть те, кого и незаметно вовсе, но без которых всё бы выглядело совершенно иначе. Такая же иерархия сложилась и здесь сама собой без чьих-либо усилий. Тот самый подросток в жёлтой кофте, который на Ваших глазах возник среди строк нашего романа, а точнее у доски, не зря привлёк внимание автора. Такого рода людей нельзя не заметить, находясь с ними достаточно времени в замкнутом пространстве. Они привлекают внимание даже тех, кто, казалось бы, не желал и знать об их существовании. Именно он, Боря Скомрухин, был самым неуправляемым человеком в классе. Этот сорванец каждому умудрялся высказать в лицо всё, что он думает об этом человеке, будь то преподаватель, одноклассник, может быть, даже родственник или прохожий, случайно услышавший спор с участием Бори и решивший поддержать неприятеля. Сложно сказать, делал ли это Скомрухин из злости к окружающим или же ему просто было интересно понаблюдать за реакцией человека. Скорее всего, ни то, ни другое. Или и то, и другое… Как ни странно, Боря приобрёл определённый статус среди одноклассников, настоящее уважение, как к сильному вожаку, способному дать отпор кому угодно, даже если этого не требуется. К месту будет сказано, что его родители часто ссорились между собой из-за всякой безделицы, не жалея грубых словечек (воздержимся от цитирования), но быстро приходили в себя. Были и другие причины формирования такого незаурядного характера, на которых мы не будем заострять внимания, просто потому что уйдём в совершенно другое русло, а наша история так и поплывёт дальше без свидетелей по ручью бесконечности.
Дима Кротов, не так давно успевший познакомиться с нашим героем, перешёл в эту школу лишь в прошлом году. Выглядел он опрятно, ничего сверхъестественного, кроме пробивавшихся юношеских усов, не было в его портрете. Учился он хорошо, иногда даже очень хорошо. Кротов был более тихим, незаметным человеком, чем остальные, и почти не вступал ни в какие конфликты, хотя причин незадолго до сего дня было предостаточно. Диму почти не замечали, редко о чём-то просили, находились даже те, кто не слышал от него ни слова, так как они сами никогда не начинали с ним разговора. Словом, дай волю – заговорит и не замолчит, но случалось это с ним не так часто, как хотелось бы. Ещё более забытыми невидимками были Сидоров, не вступавший ни с кем в разговор, и Лебедева, обижавшаяся на любое некорректное слово, даже если оно не возбуждало у других никакой реакции. Имена их почти никто не помнил, редко кто о них вообще вспоминал. Пожалуй, мы тоже не будем трудиться над этой непростой задачей.
Конечно, не обошлось и без тех, кто редко появлялся в классе. Например, Никита Куркин. Он приходил в школу еженедельно, то есть раз в неделю. А иногда и ежемесячно. В определённый момент учителя даже перестали вызывать в школу его родителей, так как поняли бессмысленность столь тяжёлого предприятия. Похожим на него в этом отношении был Гоша Негодов, хотя надо заметить, что он возникал в школе почаще.
Вика Штейн обожала спорить с учителями. Если ей что-то было непонятно, она не могла не довести окружающих до истерики, пока не узнавала, что ей нужно. Славка Быстрицкий был единственным круглым отличником. Его можно было назвать заядлым шутником, хотя все его шутки частенько сводились к математике или физике, а то и переходили всяческие границы адекватности. Честно говоря, мало кто их понимал, но ради того, чтобы дождаться более внятного толкования его мыслей или более смешного словца, одноклассники всё же посмеивались. Арина Петрова, наоборот, не очень дружила с юмором. Училась на тройки и всегда, если была на то возможность, списывала у соседа по парте. К её невезению, чаще всего им оказывался Вася Опилкин, который просто не мог усидеть на одном месте, выслушивая учительскую колыбельную. Он либо по-настоящему засыпал, одновременно притворяясь, что бодрствует, либо просто брал в руки телефон и уходил в виртуальный мир социальных сетей, где, как он был уверен, к доске его никто не позовёт.
В классе также была одна забавная девочка с веснушками, почему-то носившая две рыжие косички, что было в то время совсем не модно. Звали её Настей Дрёмовой. Училась она неплохо, но и нельзя сказать, что хорошо; постоянно улыбалась, приходя в школу, и пыталась завести дружбу с девчонками из своего и других классов. Наконец, старостой восьмого «А» была Аня Гласова. По одному только её серьёзному виду можно было это определить. Она редко шутила и часто попрекала провинившихся в том, что они не совсем точно выполнили ту или иную её просьбу.
По отдельности почти все эти школьники были вполне общительными, дружелюбными людьми, способными поговорить о чём-то интересном, поделиться впечатлениями от просмотренного фильма или от нового учителя, который пришёл неизвестно откуда и ни с того ни с сего устанавливает свои правила. Но вместе они теряли свою предсказуемость. Начинал разборки один, а заканчивали остальные. Учителя периодически жаловались на них, вызывали в школу родителей, иногда даже в гневе уходили с уроков, но в конечном счёте говорили: «У нас самый лучший класс! Вы все такие дружные, весёлые! Надеемся, что вы такими же и останетесь в будущем!» К сожалению, так и случилось…
II
Прошла неделя с момента перехода Коли Труфина в новую школу. Толпа сменившихся учителей пронеслась перед ним с такой же скоростью, с какой пролетают прохожие мимо ученика на пути в школу. Сразу ко всем он, естественно, не привык, но фундамент был заложен. Строить жизнь в новой обстановке надо было продолжать.
С Димой Кротовым Коля поладил так же быстро, как и познакомился. Они уже обменялись коротенькими разговорами на незначительные темы. Сегодня после седьмого урока очередной их диалог возобновился, так как оба школьника к тому моменту уже проснулись (дело было в понедельник).
– Вот ты говоришь: «Учителя!» – выйдя из класса, обратился Коля к своему знакомому, выслушав его эмоциональный монолог о безысходности людей его поколения. – Среди них ведь тоже бывают хорошие люди!
– Нет, я не спорю! – перебил Дима и добавил со смехом: – Но где они?
– Да, проблема…
– Главное, рассказывают-то интересные вещи, вроде как их надо знать, что-то даже может пригодиться, но делают они это как раз неинтересно. И идти к ним уже не хочется. Хоть бы что-то придумывали, чтоб нас в тему вовлекать!
– Кстати, у меня в школе, ну в прошлой, был трудовик, Пал Палыч. Он всё время выгонял кого-то из класса за то, что тот смеялся или весь урок с кем-то разговаривал…
– И чё?
– Ничего, просто нас такие разборки, наоборот, веселили! В какой-то момент некоторые уже начинали специально плохо себя вести, чтобы его разозлить. Это был единственный предмет, на который все хотели идти! Там всегда что-то происходило. Один раз Палыч схватил самого весёлого из наших, когда тот со смехом опоздал на урок, и начал его трясти за пиджак, так что чуть не поломал всю фанеру у себя! А он ещё, знаешь, такой весь был громадный, сам седой, но сил-то много! Вот. А тот сам испугался, но тоже смеётся вовсю! Потом в другой день он послал опоздавшего в библиотеку, чтобы тот прочёл определения из словарей, что такое «опоздание», «приличие» и «дисциплина»! – на этом моменте новые друзья уже начинали громко хохотать, спускаясь по лестнице и подходя к гардеробу. – В итоге так и не пустил, так как поведение «не соответствовало тому, что написано в книге».