– Но зачем тебе её столько здесь, в деревне?
– Федусик, перестань нести ерунду.
– А ты перестань меня снимать.
– Не могу, я веду стрим. Мои подписчики должны знать, где я нахожусь и что со мной происходит.
– Да им плевать на это!
– Не правда, Фёдор, ты просто мне завидуешь.
– Я? Чему?
– Тому, что я известный блогер.
– Ага, только деньги тебе даю на все твои шмотки я.
– Фе-е-едя, – затянула блондинка, – ты что, будешь попрекать меня деньгами? – она обиженно надула ботексные губы.
– Не помешаю? – раздалось за спиной девушки.
Фёдор и Кристина повернули головы в сторону говорившего.
Берестов стоял и улыбался. Затем он протянул руку мужчине:
– Берестов Николай Степанович, местный житель.
Фёдор немного растерялся, но руку в ответ протянул и тоже представился:
– Фёдор Михайлович Рукавишников.
– Стало быть, вы новые жильцы? – спросил Берестов.
– Да.
– А я Кристина, – представилась девушка и навела на Николая Степановича камеру телефона.
– Очень приятно, – ответил он и, посмотрев на лицо девушки, тут же испуганно спросил, – ой, а что это у вас с губами? Никак пчёлы покусали? Так вы это, к врачу сходите. У нас тут, кстати, женщина одна живёт, так она раньше врачом в Москве работала. Вы непременно к ней загляните, она поможет.
– Федусик, что он такое говорит? – плаксиво и обиженно произнесла девушка.
Рукавишников изменился в лице и сердито спросил:
– Слушай, как там тебя, Иваныч?
– Степаныч, – поправил его Берестов. – Николай Степаныч.
– Ты что хотел-то, Степаныч?
– Я? Я ничего, поздороваться хотел. И это, спросить кое-что. У вас рыбы нет?
– Какой рыбы? – удивился Рукавишников.
– Живой. И непременно речной.
– Нет, – замотал головой Фёдор.
– Ладно, пойду искать, – произнёс Берестов, после чего развернулся и ушёл.
– Чудной какой, – сказал тихо Фёдор.
– Чурбан деревенский, – обиженно произнесла девушка.
Николай Степанович не слышал этих слов, так как уже успел довольно далеко отойти. Он брёл по дороге, размышляя о превратностях судьбы и о бренности своего существования. Дойдя до дома Ионова, он увидел выходящего из калитки Виктора Ивановича с двумя удочками наперевес.
– Виктор Иванович, – окликнул его радостно Берестов.
– О, Степаныч, а ты чего тут шастаешь, никак голова уже прошла? – остановившись, произнёс дед Витя.
– Да какое там, – ответил Берестов, подойдя к Ионову, – болит всё так же. Но супруга моя имеет удивительное свойство делать незаметной любую хворь на фоне своего громогласного голоса.
– Понимаю.
– А ты никак на рыбалку? – поинтересовался Берестов.
– Да нет, это я так, видимость создаю. Надо было найти благовидный предлог, чтобы свинтить из дома. Ирина Николаевна же ремонт затеяла, хочет обои поклеить, полы перекрасить, шторки уже новые где-то приглядела. Вот я и ушёл, якобы на рыбалку, не хочу в этом участвовать.
– Ремонт, это дело хорошее, – улыбнулся Берестов.
– Нет, ты не понимаешь, Степаныч, ремонт можно только начать, его невозможно закончить! Жил я раньше в своём уютном домике и не тужил. А сейчас начнётся, тут покрасить, там прибить, там заклеить. А оно мне надо на старости-то лет?
– Ты просто консерватор, Иваныч.
– Да нет, нормальный я. Просто у меня и так забот и дел невпроворот. А ремонт начнётся, это ведь помогать Ирине Николаевне придётся. А когда? У меня же весь день по часам расписан.
– И чем же?
Дед Витя сурово посмотрел на Берестова:
– Это тебе, бездельнику, заняться нечем, а я, может быть, книгу пишу.
– Книгу? Какую?
– Какую-какую, умную.
– А дашь почитать?
– Нет. Она пока только в голове. Да и зачем тебе, ты же кроме газет ничего и не читаешь?
– Из любопытства.
– Из любопытства вон телевизор смотри. Ладно, некогда мне с тобой болтать, пойду рыбу ловить.
– Это прям удача, – радостно произнёс Николай Степанович, достав из кармана телогрейки колготки. – Значит, мне с тобой по пути.
– Ты это, ты чего? – удивлённо спросил Ионов. – Никак правда из этих?
– Нет, что ты, – отмахнулся Берестов, – это я для рыбалки.
– Для какой ещё рыбалки?
– Ну это, рыбу ими ловить буду.
Дед Витя тщательно оглядел Берестова с головы до ног:
– Видать, сильно тебя ночью Ирка-то книгами по голове приложила.
– Да ты не понял, Иваныч, это я так Галине своей сказал. Мне же нужно было как-то объяснить наличие колготок в моём кармане, вот я и придумал, что это новый метод ловли рыбы.
– И она поверила?
– Сказала, поймаешь рыбу – поверю.
– А поумнее ничего не мог придумать?
– Нет. Не правду ей же было говорить, что мы колготки для воровства брали.
– Во-первых, брали не мы, а ты, – зашипел на него дед Витя, – а во-вторых, никакого воровства не было. Мы же не взяли ничего. Я вообще уже сто раз пожалел, что ты впутал меня в эту историю, змей-искуситель.
Берестов в ответ лишь обезоруживающе улыбнулся.
– Ладно, пошли ловить твою рыбу, так и быть.
Николай Степанович радостно кивнул, убрал колготки обратно в карман и шустро зашагал следом за Ионовым.
– А ты знаешь, Иваныч, кого я сегодня видел? – спросил Берестов, спускаясь к реке. – Жильцов новых. Ну, которые в дом Хитрова заселились.
– Интересно. И что за люди?
– Ну, мужик такой видный, на машине дорогой. И девчонка с ним молоденькая. Дочка, наверно. Только больная она.
– Как больная?
– С губами у неё что-то. Опухшие они уж больно. То ли покусал кто, то ли от природы такая.
– Дурак ты, Степаныч. Телевизор, что ли, не смотришь? Это сейчас мода такая, на губы большие.
– Ого, – присвистнул Берестов. – А зачем?
– Кто бы знал, Степаныч, кто бы знал.
Дед Витя спустился на деревянный узкий мостик и протянул одну удочку Берестову. Тот взял её в руки и принялся разматывать.
Виктор Иванович установил нужную глубину на леске, достал из кармана заранее приготовленный хлебный мякиш, отломил кусочек, скатал из него маленький шарик и насадил на крючок. Закинув удочку, он протянул хлеб Берестову.
– Эх, сейчас бы червя, – произнёс Николай Степанович, насаживая хлеб на крючок.
– Червей нет, ушли.
– Куда ушли?
– На глубину. На поверхности же холодно стало жить, осень ведь. Вот и они ушли поглубже, где теплее.
– Врёшь небось?
– Может, и вру, а может, и правда. Ладно, хорош болтать, рыба всё слышит.
– У неё же ушей нет.
– Ушей-то, может, и нет, а звуковые колебания они воспринимают.
– Ух и умный же ты, Виктор Иванович!
***
Рукавишников сидел в кресле возле разожжённого камина и пил красное полусладкое вино из хрустального бокала. Выгрузка и переноска вещей была завершена, и он сейчас мог позволить себе немного отдохнуть. Наблюдая за огнём, он медленными глотками пил вино. Его молодая жена, закончив осматривать дом, с недовольным видом спускалась по лестнице в гостиную.
– Ну как тебе дом? – спросил Фёдор, заметив супругу.
– Полнейшая безвкусица, – скривила носик она.
– А как по мне, так очень даже мило.
– Тебе вообще нравится всё страшное.
– Да, а как же ты?
– Я исключение, – ответила Кристина и присела рядом.
– Вина? – предложил Рукавишников.
– Не хочу.
– Фруктов?
– Не хочу.
– А чего же ты хочешь?
– Я хочу уехать отсюда.
– Опять двадцать пять, – вздохнул мужчина, – мы же договорились, что недельку здесь побудем.
– Федя, я за неделю тут сойду с ума! Чем я тут буду заниматься?
– А чем ты в Москве занималась?
– Я ходила по магазинам, снимала видео для своего блога и дарила тебе свою любовь, Федя.
– Ну вот и тут то же самое будешь делать.
– Фёдор, ты дурак? Где ты тут магазины видишь?
– Я не про магазины, а про твоё хобби. Снимай здесь своё видео для блога.
– Во-первых, Федя, это не хобби, это работа. Ты думаешь, так легко вести свой Ютуб-канал? – закричала на него девушка. – А во-вторых, что я здесь буду снимать, чем удивлять своих подписчиков?
– О, ты не знаешь, сколько тут всего интересного. Можно снимать котов, собак, кур, коров. Я уверен, что твои подписчики вживую-то этих животных и не видели.
– Почему ты так считаешь?
– Каков поп, таков и приход, – ответил Рукавишников и тут же осёкся.
К счастью, Кристина значение пословицы не поняла.
Девушка на миг изобразила задумчивость на лице, а затем улыбнулась:
– Ты гений, Федюня, – воскликнула она и поцеловала мужчину в щёку.