Передав на ухо помдежу, что его ждут в оружейной, Сергей уже отходя слышал объявление, что «те, кто в течении минуты не смоется нахрен, будут снова закрыты в камерах с перспективой освобождения археологами инопланетян через пару тысяч лет». Подействовало это или нет, Вакуленко не знал, так как сразу же взял в руку список мобильных телефонов сотрудников ОУР и начал обзвон.
* * *
За этим занятием Сергей не заметил, как фойе райотдела и площадка перед входом буквально наполнились сотрудниками. Похоже, мало кто разошёлся по кабинетам, предпочтя ожидать объявлений внизу. И хотя за окном уже рассвело, все лампы по-прежнему светили, пока ещё перебивая жёлтый утренний свет солнца. Сейчас никому не было дела до надписей о важности экономии электроэнергии, распечатанных на листах и приклеенных на стены возле выключателей.
Вакуленко закончив обзвон по списку, сделал ещё звонок, едва уговорив своих отца с матерью собрать вещи и погрузить их в старенькую «Волгу» двадцать четвёртку. Неожиданно быстро согласилась мать, вспомнив что уже пора рыхлить почву подготавливая землю к весенней посадке и предложив отцу с пользой провести время на даче. По крайней мере, зная, что они находятся в своём уютном загородном домике, Сергею будет спокойнее. Телефон бывшей жены был отключен. Её родителей тоже. Поставили его в «Чёрный список» что-ли? Чёрт, она всегда была недоступна, когда Сергей хотел сказать ей что-то по настоящему важное. Что-ж, надеюсь она хотя бы прочтёт написанное им СМС.
В двери райотдела вошёл начальник РО и начальник розыска. Похоже приехали вместе.
– Так, внимание! – с порога объявил полковник Радченко. – Все слушаем! – перекрикивая гомон, скомандовал он. – Кто получает оружие, – обратился к очереди у окошка выдачи, – также слушаем. – Мы уже отрабатывали подобные ситуации не раз. Все слушали лекцию на пятничной общей оперативке месяц назад, поэтому не должно быть паники и… и (полковник подбирал слово) – несогласованности.
Вакуленко про себя отметил, что ни он, ни похоже другие сотрудники не испытывали какой-либо «паники». Скорее, какое-то странное возбуждение, смешанное с ощущением тревоги. Но это не паника.
– Вводится план «Катастрофа», продолжил Радченко. – План «Катастрофа»! – сделав паузу и убедившись, что разговоры затихли и все слушают, продолжил: – Кто забыл основные положения плана, напоминаю: Создаются мобильные группы из числа сотрудников оперативных служб и отдела общественной безопасности каждого из райотделов. ГСО и патрульные работают по своим планам, поэтому охрана объектов и общественного порядка не наша приоритетная задача. – на пару секунд задумавшись, полковник поправился: – Нет, это не значит, что мы ничего не делаем если видим грабёж магазина или уличную драку, но в тоже время все помнят свою первоочередную задачу и приоритет на ней. – Итак, задачи мобильных групп…
Сергей, как и наверное все присутствующие не сразу услышали и почувствовали нарастающий гул, который сложно с чем-то сравнить. Словно какой-то гигант дул в древнюю медную трубу, но начиная с самых тихих, едва уловимых звуков, постепенно увеличивая напор воздуха из лёгких. При этом гигант находился где-то глубоко в земле и звук шёл оттуда, снизу. И вот уже люди удивлённо огладываются друг на друга силясь понять, откуда исходит этот странный низкий, уже не просто гул, а какофония звуков совершенно неслаженного духового оркестра невидимых титанов.
Колени Вакуленко подкосились и качнувшийся пол заставил упереться рукой в колонну, возле которой он стоял. Вскрикнула стоявшая перед ним следователь, девушка лет двадцати-пяти, и ещё несколько криков и ойков раздались в фойе. Замолчавшему на середине фразы полковнику пришлось отступить в сторону, пропуская на выход нескольких офицеров, поспешивших выйти из здания. Ещё один такой-же по силе толчок снова заставил качнуться людей, и заставил выбежать ещё с десяток мужчин и женщин.
Сергей силой воли заставил себя оставаться на месте, хотя снова чувствовал этот необъяснимый первобытный страх, требующий немедленно бежать и спрятаться от непонятной, непостижимой опасности. Но в тоже время налёт цивилизации сделал этот страх слабее, позволив человеку контролировать его, уверил, что если сохранять спокойствие, то можно найти правильное и рациональное решение. Это, в своё время, уже спасло Вакуленко жизнь, когда в составе колонны попав в засаду, сумел за секунды оценить обстановку и не броситься, как его товарищ, из-за спасительного бэтэра в кювет. Укрывшись от пуль за защитой стального колеса, он вёл огонь пока противник не отступил. И в пылу боя не обратил особого внимания на взрыв за спиной. Взрыв противопехотной мины, которыми было усеяно дно кювета, в который впрыгнул товарищ, с которым успел подружиться буквально за неделю до этого, на подготовительных занятиях перед первой командировкой в зону антитеррористической операции. И когда перед капотом их джипа раздался взрыв, а по легкобронированному корпусу ударили первые пули, Сергей, пожалуй впервые в жизни, по настоящему почувствовал этот страх, как будто всё твоё тело пронизывает ток и остаётся лишь два решения – панически бежать или сжаться в комок, забиться, замереть и будь, что будет. Но усилием воли тогда открылась дверь, усилием воли тело выброшено на дорогу, усилием воли сделаны несколько глубоких вдохов-выдохов превратив в друга нахлынувший адреналин, этот электрический ток внутри тебя, теперь заставляющий делать всё правильно, быстро и осознано. Тот день дал первую острую боль утраты друга, когда между его светлым улыбающимся образом и видом истерзанного взрывом тела нет промежуточных месяцев и лет старения или долгой болезни, которые позволяют внутренне смириться с неизбежным. Поэтому умные люди на войне сторонятся дружбы, любви. Никто не желает боли утрат. Сергей после того случая стал «умным» человеком. А ещё приобрёл способность быстро распознавать этот страх и контролировать его, превращая адреналин в помощника. Ещё одним, правда сомнительным, приобретением стал этот повторяющийся сон, в котором перевраны ход событий и детали, и только липкий страх такой-же, как в реальности.
И вот сейчас Сергей внимательно смотрел на стены, отмечая про себя, что уже образовавшиеся ранее трещины не увеличиваются. Потолочные лампы и плиты «армстронга» подпрыгивают в своих нишах, но не выпадают. Оконные и дверные стёкла целы. А главное – бежать в панике на выход бессмысленно, оттеснив полковника к стене, в проёме уже скопились сотрудники, панически пытаясь выйти наружу, создавая толчею и тем самым не давая себе возможность покинуть здание. С оглядкой на это, быстрый выход реально возможен лишь через два запасных хода под лестничными клетками здания, но бежать к ним нет смысла. Да, это, пожалуй, самое сильное землетрясение из всех пережитых городом может и за всё время его существования, но здание устоит. Вакуленко почему-то был уверен в этом.
Наконец толчки прекратились. Стены, всё же, покрылись новыми крупными трещинами, из которых то тут, то там просыпались на пол тонкие жёлтые ручейки строительного песка. Одно из окон в фойе рассыпалось, и подвесной потолок коридора, так же сдавшись на последних секундах толчков, теперь лежал на полу в оседавших клубах пыли.
Почти все сотрудники были во дворе райотдела.
Полковник Радченко вместе с Андреем Карым, отряхивая одежду прошли в дежурку, где невозмутимый дежурный продолжал выдавать оружие тем, кто не захотел или не сумел сбежать из здания во время землетрясения. Остальные сотрудники не спешили возвращаться в здание опасаясь новых толчков.