Эдуард Генрихович Вайнштейн - Записки практикующего христианина. Письма 2005—2008 гг. к братьям и сестрам во Христе стр 10.

Стену гордости может пробить только смирение

Если же человек не верует, да даже если и верует, люди горды и ограждены стеною гордости от нашей любви. И эту стену можно пробить только смирением, если оно у тебя есть. Почувствовав твоё смирение, человек сам смиряется, и ваши сердца постепенно начинают сближаться.

Очень сильно смиряться надо

Не будешь смиряться, Господь не будет защищать твою душу, а потом и тело. Очень сильно смиряться надо. И думать, что всё переносишь ЗАСЛУЖЕННО, и мыслить, что это шанс искупить грехи и приблизиться к Отцу Небесному. Если живёшь с покаянием, можешь даже радость сохранять посреди всех будничных скорбей. И испытывать радость от одного вида окружающих людей, от возможности хоть чем-то им послужить.

И этой радости желаю тебе в день нашего с тобою общего отца Святителя Николая. Феодосий Кавказский говорил: «Люди думают: умер и конец. А после смерти всё только начинается. Кто Бога знает, тот всё терпит».

Радуйся, N., что приходится ради Христа что-то потерпеть. Не вечно терпеть будем. А со Христом будем вечно.

В самых трудных обстоятельствах подаются Дары душе

Спасибо, N, что хочешь утешить и поддержать. Богу виднее, как нам совершать наше земное странствование. И часто в самых трудных внешних обстоятельствах подаются самые богатые внутренние дары. Владимир

Без Храма на первом месте остаются скорби и грехи

Сегодня приснился очень грустный сон. Мы были, вроде как, в нашем старом храме, где-то впереди стоит Батюшка, мы пришли помолиться. Он склоняет голову, молится. Я замечаю, что вокруг много чужих людей. Потом мне говорят, что Батюшку насильно оттуда вывели. Я пошел вслед за ним на улицу. Потом ничего не помню. Чувства очень скорбные.

Что с нами происходит? Может, мои грехи? Помнишь, как было раньше, сколько радости было, все бледнело рядом с Храмом и службами, рядом с Батюшкой. А теперь все как будто сужается, уменьшается, а на первый план выходят тяжкие скорби и собственные слабости, грехи. И чем дальше, тем больше.

Будут возводить храмы и золотить купола…

Да, N., опять главное смирение – убежище любви. Замечаю только, что с собой все больше приходится бороться самому, вот кстати и пост. И мучительство работы. Серафим Вырицкий говорил, что придет время, когда люди будут гибнуть не от открытых гонений, а от пристрастия к деньгам и материальным благам, и будет гибнуть гораздо более людей. Будут возводить храмы и золотить купола, а вокруг будет царство зла и лжи. И искушения будут принимать самый неожиданный и изощренный характер. И спасаться люди в это время будут только скорбями и болезнями. И тяжело будет тем, кто будет в это время жить.

Мы не знаем, какие испытания ждут нас

Никогда так на работе плохо не было. Думал, пока молодой тяжело. А тогда еще легко было, оказывается. И чудо только в том, что жизнь продолжается несмотря ни на что. В этом и есть надежда.

Господь милостив. А люди часто бывают немилосердны

Все-таки в день матушки Матроны сюда пришел <на работу> и так молился ей до этого. Каждый день к ней ходил <рядом работал>, в лютый мороз бывало, когда вообще почти никого не было. Господь ведь милостив. Хотя люди часто бывают немилосердны.

Ожесточенные люди – самые несчастные

Ожесточенные люди – самые несчастные, уже не принадлежащие себе, в плохом смысле. Если им хорошо, они висят над адом. И в мгновение ока могут там оказаться. Этих людей нужно беспрестанно прощать и молиться за них как за тяжело больных. Это есть духовная милостыня, которая выше милостыни вещественной. И это очень трудно.

Человек задыхается без Неба

Молюсь Богу и святым каждый день надрывно, и как в каменном мешке. Человек задыхается без Неба.

Без святости жить невозможно

Сейчас о Серафиме Вырицком читаю, очень утешительно. Молюсь ему. А до этого очень долго читал одну из лучших книг моей жизни – о Силуане Афонском. Вообще, без святости жить невозможно.

С возрастом ловушка затягивается

Я начинаю чувствовать возраст – все большее нарастание физиологии, интенсивно растет пузо, сон как химера, как будто не было его. Настойчивые мысли о необходимости воздержания и трудность их претворения в жизнь по причине уже развившихся в молодости привычек.

Еще достает тревога, какой-то страх перед внешним миром, ощущение, что стоишь на сквозняке, что в любой момент может случиться что угодно. И неимоверная длительность и неумолимость будничных испытаний, бесконечность. Батюшка говорит, если идешь ко Христу, будет терпение.

Царствие Божие силою берётся, и употребляющие усилие восхищают его.

А от сквозняков защитит Бог, хотя и может при этом помедлить – ради испытания твоей верности. Терпение даёт Бог. Или не даёт. И в этом совершается Его Суд.

Если не удерживать себя, можно совсем веру потерять

Тяжело в выходные без храма. В субботу на всенощную ходили, помазание. Нельзя без этого, совсем куда-то душа опускается. И воздерживаться надо уже начинать. Батюшка не просто так последний раз по случаю наступающего поста сказал, что если не удерживать себя, можно совсем веру потерять.

Как смиримся, всё станет терпимо

Главное, сколько же все это будет длиться. Ведь действительно есть предел у сил человеческих. И сам себе отвечу – пока не войдет душа в смирение, будет без конца роптать и сетовать. А как смирится, все станет терпимо. Только смирение – рука об руку с благодатью. Благодать смиряет. А смиряться без благодати очень трудно.

Где благодать, там отступает закон

Батюшка идет вслед за Христом, за живой правдой своего живого сердца. А мы за ним. Где благодать, там отступает закон. Мы хотим быть со Христом, и поэтому мы с Батюшкой, и это главное.

Знаешь, я ведь несколько месяцев назад в метро встретил Андрея, крестного сынка твоего. Он просил передавать Батюшке привет, сказал, что они всегда о нем вспоминают как о своем первом духовном наставнике. И я почувствовал, какой же он несчастный. Он даже не хотел слышать, что нас, оставшихся с Батюшкой, не оставляет Господь. А мы, N., счастливые.

Я пошел вслед за своим сердцем

Я, N, пошел вслед за своим сердцем, которое Батюшка, сокрушив, оживил. У меня в сердце теперь маленький Батюшка. Некуда идти было, только вслед за ним.

У меня тоже были кое-какие указания. Сны снились необычные. Несколько раз мне, ты знаешь, какой я, снился батюшка Николай. Думаю, за то, что остался с Батюшкой. Даже отец Кирилл слова передал, через сон, о Батюшке. Все это было в Солнцево.

К кому подойдешь с 1 августа по 1 октября…

Стою я во сне в толпе народа. Подходит ко мне мой бывший начальник по ЦНИИ «Комета», куда я попал после МИФИ по распределению, Гребенюк Юрий Васильевич, добрый пожилой дядька, никогда не подозревал за ним ничего духовного. Подходит уверенной и быстрой, целеустремленной походкой, и говорит: «Отец Кирилл сказал – к кому подойдешь с 1 августа по 1 октября, с тем и оставайся». И также отошел.