В деревне самогон гонят веками, не отклоняясь от принятой раз и навсегда методики. Отрубание голов и отбрасывание хвостов – ключевые элементы технологии, без которых качественный алкоголь не получить, а в деревне они неведомы. Любые новшества всегда встречаются в штыки. Это что за баловство такое – готовый алкоголь в землю выливать? Бесовство! Да за такое нужно вилами загнать в старый сарай, да и сжечь.
Но бывает, что и в деревне умеют хранить семейные секреты. Странно, но в словах братьев чувствовалось уважение.
***
Родное приходилось вырывать с мясом. На общее дело самогоном делиться никто не хотел. Уже на глазах у всех распарили, растолкли около тонны топинамбура вперемешку с корнями лопуха. По утверждениям всезнающего Гамлета, ферментов, находящихся в топинамбуре, было достаточно для осахаривания крахмала, находящегося и в корнях лопуха тоже. Простота изготовления браги из подножного корма подкупала неискушенных селян своей простотой. Собрали, размяли, растерли, нагрели до секретной температуры, известной только Гамлету, добавили воды, дрожжей и ждем чуда, кода вот не было ничего, и вдруг ниоткуда в бульканье углекислого газа появляется ОН!
Самогон на перегонку удалось достать только после того, как новый способ изготовления браги показал свое право на существование. Каждый житель деревни по несколько раз в день, подходя к бродильному чану, заглядывал под крышку, задумчиво нюхал, ждал результата. И только когда крепкая, дурно пахнущая пена сорвала импровизированную затычку с имитацией гидрозатвора, все, скрепя сердцем, оторвав от себя частицу души, выдали на общее перегонное дело по три литра самого своего крепкого.
Примитивный аппарат, сделанный лет двести назад из двух вставленных друг в друга огромных чугунков для герметичности, каждый раз промазываемый крепким тестом, пришлось усовершенствовать, добавив два сухопарника, чудом изготовленных талантливым Гамлетом из двух литровых стеклянных банок. Рационализатор аргументировал усовершенствование тем, что вся кипящая при высоких температурах дрянь, а именно она вводит роботов в растрепанные чувства, останется в этих банках. Никто и не спорил. Молча столпились вокруг смутно знакомого, но чудного, невиданного ранее аппарата, смиренно ждали результатов.
Гамлет, невнятно бубня себе по нос непонятные термины: шлем, дефлегматор, головы отсечем, хвосты соберем и отгоним, отдельно суетился вкруг костра, на котором все было готово к таинству. Последнюю фразу про косточку енота и муншайнер не понял даже Кузнец.
Лучше всего, в плане запасов, чувствовал себя Переговорщик. Каждый раз, куда бы он ни приходил, ему подносили, угощали, наливали. Внушительная туша внушала уважение. И раз уж без спиртного ни один прием пищи в деревне не обходился, то на всякий случай ли, либо чтобы просто не злить, но уважали его постоянно, и фактически медведь, взявший за правило без дела шататься от дома к дому, был заправлен практически под завязку. А вот его коллеги работали на последних парах. Трудно было отрицать прозорливость выбравших именно такую видо-форму для Переговорщика. Методика работала. А вот программисты, похоже, переборщили с купированием совести – Медведь делиться добычей не хотел.
Братья Баклушины и дед в неискоренимой паранойе постоянно следили за поведением роботов, справедливо подозревая подвох. Последним на слежку было плевать, но было странно то, что имевшие внутреннюю связь роботы время от времени собирались вместе, как бы на совещание, при этом хватали медведя за лапы, явно что-то от него настойчиво требуя.
– Походу, общественный самогон крысит, что еще? – охарактеризовал ситуацию дед.
– Эй, Гамлет, а давай мы мохнатую шкуру отдубасим, вы только его подержите, – в унисон деду вторил один из братьев, – Вмиг поделится.
Напряжение росло, и надежду заинтересованные лица возлагали только на прорыв в технологиях и изобилие продукта.
Первый перегон, крепость которого, благодаря усовершенствованиям, удалось получить более восьмидесяти градусов, был немедленно залит в сухие, как мартини, баки топливных элементов. Дозаправившись, роботы облегченно вздохнули и заметно повеселели. Тревогу вызывал лишь мастер медвежьей словесности, наотрез отказавшийся менять в баке дедов самогон на очищенный, бубня в ответ невнятное что-то про пение птиц и запах мокрого сена, неведомый ранее.
Отгон второй топливной партии интереса у селян уже не вызывал – потрепались, поцокали языками, дивясь электронной смекалке, да разошлись. Так что второй и третий раз Гамлет с Кузнецом гнали уже вдвоем.
***
Пока эксперимент с общественным шел своим чередом, частное не стояло на месте. Воодушевленный новыми знаниями народ ринулся выкапывать внезапно обнаруженные запасы сырья. И хотя Геолог заметно проредил казавшиеся бескрайними поля лопуха, для всех еще нашлось дело. В результате обочины преобразились, а во дворах задымило и запахло, подразумевая древнее действие, называемое винокурением.
– Ну, так и что вы тут делаете? – спросил Кузнец, проводя взглядом дымящий древний, как и его хозяева, братья Баклушины, мотоцикл с доверху заполненными дырявыми мешками коляской.
– Ищем, – Гамлет несколько замялся, насколько робот может замяться. – Трудно объяснить. У вас есть некая субстанция – не минерал и не вещество. Для нас она важна, для вас нет. Любые подробности только запутают, да и не могу я, рано вам. И так чертов самогон все блоки поснимал, сыворотка, мать ее, правды.
– И пока мы из болот выбирались и израненные суставы лечили, все сроки выполнения задачи прошли. На связь выходить не с чем. Вроде и топливо есть, но не хочет никто делом заниматься. Геолог вся в огороде – цветы, картошка. Медведь того гляди в цирке начнет выступать. Благодать! Но заканчивается наше счастье в эрцлихтариуме. Думаю, он уже здесь.
– Кто? – отвлекся от созерцания истекающей спиртовой струи Кузнец, – Новая напасть?
– Чистильщик. Ты думал, мы вечно будем вам самогон гнать и в огороде копаться. Время давно истекло. Обратно нас уже не возьмут, утилизировать будут здесь.
– А что, круто-то так? – удивился Кузнец, – И нас традиционно тоже? Медведь вон ваш намекал.
– Вас, ты знаешь, вряд ли. Вас нельзя трогать, нас-то назад не возвращают только из-за того, что никто не может гарантировать, что мы тут вам синяк под глаз не набили. Перестраховываются. Закон такой. По нему и мы в такой смешной компании к вам попали. Планета у вас слишком отсталая, вот исследовательские команды и не должны в уровне своего развития что-то там превышать, – сумбурно, путаясь в словах попытался объяснить Гамлет, – а судя по тому, что мы здесь уже наворотили, планету на века закроют. Так что выбора у нас нет. Ждем!
– Кого ждем-то?
– Так чистильщика же, – как само собой разумеющееся огласил Гамлет, – Механизм такой – безэмоциональный, запрограммированный только на утилизацию себе подобных. Кино-то смотрите, небось? Договориться с ним нельзя, так что как прибудет, так над нами неотвратимо нависнет.
– Боевой робот? – восхитился Кузнец.
– Нет, куда там. Не доросла ваша планета до боевых роботов. Места у вас глухие, его, скорее всего, даже камуфлировать под местную фауну не будут. По сути, робот-механик. Сопротивляться мы ему даже в наших цифровых мыслях не можем. Блокировки. Странно, что мы вообще с тобой на эту тему так свободно беседуем. Похоже, добавки в настойки оказывают влияние гораздо существеннее, чем мы даже могли предположить. Ему и делать то, по сути, ничего не надо. Сами на заклание в любом состоянии приползем. Есть у него в арсенале специальный сигнал, вы, скорее всего, и не заметите ничего. Утром встанете, а нас как и не было никогда, – Если робот мог бы грустить, то это было именно так и именно сейчас.