– Да, да ты уж постарайся… разберись, будь так любезна. – буркнул он и прибавил скорость.
– Мальчики! Что происходит, как Вам не стыдно?! – возмущалась Марина, пытаясь усмирить разбушевавшихся детей.
– Он стукнул меня, мама! – пожаловался Кирюша, толкая брата.
– Потому, что ты-придурок! – ответил Антон, отвешивая знатный щелбан младшему братишке, тот от неожиданности взвизгнул и кинулся на обидчика с кулаками.
– Сам, ты-придурок, сам… ты! – кряхтел Кирилл, пытаясь, залезть на него сверху и отомстить.
– Так!!! – громыхнул отец и дал по тормозам.
– Дурдом! Ну и дебилы … – выпалила Инга демонстративно отвернувшись к окну, на всю прибавляя громкость в плеере.
Она была старшей дочерью, следствием бурной молодости. Сама Инга, считала себя изгоем в семье, протестующим подростком и огромным пульсирующим геморроем одновременно.
Марина на секунду прикрыла глаза, она уже видела раскрасневшееся от раздражения лицо мужа и прекрасно понимала, что за этим следует. Гена остановил машину и уже через секунду распахнул заднюю дверь с вопросительным взглядом уставился на притихших пацанов. В голове у него проснулся тот самый голос, но не разума, а наоборот.
– Как же задолбали эти детишки! Детишки-пипишки… как бы вдарил сейчас по самый не балуй! Чтобы аж задница треснула! А-н нет, эта тупая гусыня, тут же, начнёт визжать, лезть, заступаться! Воспитывает из детей хрен знает кого! Была бы моя воля… я бы научил их уму разуму! Уж я бы научил! – бурчал злобный ворчливый голос, внутри Генкиного сознания.
Марина заметила сверкающие глаза мужа и поспешила успокоить его.
– Ген, ну не начинай, пожалуйста! Ну вроде, так хорошо ехали… – бормотала Марина.
– Перестань изображать гусыню, я тебя прошу! – заорал на неё он, одного этого возмутительного тона было достаточно, чтобы она заткнулась, уставившись в лобовое стекло.
Он же, как ни в чем не бывало нагнулся и заглянул внутрь авто.
– Ну и..? – спокойным тоном спросил он.
– Долго, это будет продолжаться? – задал он ещё один вопрос строгим нетерпеливым тоном, и протянул руку к наушникам торчащим в ушах Инги. Нащупав шнур, он с силой потянул, девочка выпучила глаза от возмущения, но ничего не сказала.
Она до боли в мозгу, ненавидела отчима и его отпрысков тоже недолюбливала, считая их огромной занозой в своей заднице. Непоседливые, суетливые и конечно же непослушные пацаны, так бесили, что первая мысль приходящая в голову, это бежать сломя голову куда угодно, хоть на северный полюс к белым медведям на завтрак, лишь бы подальше от этих, как она часто выражалась: «дебилов». Отчим, конечно же, занимал самую главную геморройную часть её жизни.
Самодовольный козлина, считающий себя пупом земли «мать его за ногу», из-за которого, она вынуждена была переезжать, с места на место, теряя друзей и всё то, что любила больше всего. Именно его долбанная профессия диктовала условия с частыми переездами, сменами школ, климата, с бесконечным разбором, дурацких коробок с тряпками и всем остальным дерьмом, которое делало её жизнь почти невыносимой.
– Эй, кажется, я ко всем обращаюсь?! – прикрикнул он, обводя детей указательным пальцем, мысленно костеря всё и вся, на чём свет стоит, от нахлынувшего гнева его лицо стало пунцово-красным.
– Я понимаю, что вы устали, поверьте, я устал не меньше вашего, но… но, скоро мы приедем и тогда все отдохнём, а пока, будьте любезны!? Заткнитесь?! – закончил он значительно повышая голос, дающий понять, что нервы у него на пределе и шутки закончились.
Дети переглянулись и притихли, Марина нервно закатила глаза и выдохнула. Она вдруг подумала: «Все мужики просто конченые идиоты, мой конечно лучший из них, но всё-таки полный придурок! Просто надо с этим смириться и всё! Как говорится, сама выбирала!» -после этой, на её взгляд, забавной мысли, женщина глянула на раскрасневшееся лицо мужа и снисходительно улыбнулась. Дальнейшее путешествие было тихим и спокойным. Инга закрыла глаза и слушала музыку, Кирилл увлечённо читал книгу: «Днивнеки Дипера», Антон полушёпотом считал мелькающие за окном деревья.
– Нужно остановиться. – тихо сказала Марина, спустя полтора часа и машина медленно устремилась к обочине.
Ноги и руки затекли, хотелось немного постоять, походить, вечер принёс лёгкую прохладу и они решили перекусить. Неподалёку уютно устроившись на травке, под красивой сосной, все дружно помогали Марине накрыть импровизированный ужин. Она предусмотрительная и уже давно привычная к подобным переездам, смогла захватить всё, чтобы семья чувствовала себя, как можно комфортнее в этих полевых условиях. Немного перекусив и размяв косточки, они погрузили всё в машину и оправились в путь.
После плотного ужина всем хотелось спать и тот, кто управлял машиной не исключение. Марина заметила, что глаза мужа закрываются и решила немного поболтать на отвлеченные темы, но это не подействовало, его глаза по-прежнему слипались, и тогда, она спросила.
– Ген, расскажи мне про это здание? Мне так интересна его история, почему ты говоришь, что это важное строение, историческая ценность, кто жил там, до?.. – начала было она и это сработало, его глаза с интересом посмотрели на неё и он даже улыбнулся.
– Ну, что значит, почему историческая ценность? Наверное потому, что очень старое, его построили 1780 году, еще при Екатерине 2. Она лично приложила руку к появлению этого шедевра, выписав для осуществления задуманного, специально из заграницы молодого английского архитектора Бобби – Норриса Клиффорда. Судя по имеющимся записям и фотографиям датированным 1870—1911 года и по наше время, ему удалось создать необыкновенное сооружение. Если интересно, можешь глянуть, вон в чемодане синяя папка, убедишься сама. Оно реально великолепно и величественно, странно только, что абсолютно не известно, всё-таки древность, а вокруг никакой шумихи, нигде никакого упоминания… – он многозначительно помолчал и продолжил рассказ.
– Строительство закончили в 1786 году и там был открыт своего рода приют, для больных детей, тогдашней знати, для голубой крови так сказать. После, здание выкупил женский монастырь, кажется Свято-Троицкий, они взяли заботу об ущербных детях на себя и так интересно… монашки называли его, «дом скорби» или «дом боли». Ещё позже они же открыли там госпиталь, больницу, вроде, это не точно в интернете ничего нет. Документы и все остальные данные хроника событий здесь и мне обещали их дать, для ознакомления, так что… – Марина, покопалась в толстенной папке и нашла пару старинных фотографий распечатанных мужем на принтере, найдя их с интересом рассматривала черно-белые изображения, давно ушедших людей.
Дослушав его рассказ, женщина вытаращила испуганные глаза и тихо спросила.
– Какое ужасное название, ты не задумывался об этом, почему они его так назвали? Тебе известно, только честно? – тараторила она прищуривая правый глаз.
– Обижаешь… Я сама честность. Известно конечно, я же не дурак, прежде чем соглашаться, запросил информацию. Мне разъяснили про строение в мельчайших подробностях. Они называли его так, из-за детей! Понимаешь, дети, которые туда попадали, были обречены. Почти все из них умирали от болезней и страшных неисправимых, врождённых патологий. Ну, а что ты сразу так смотришь, такова жизнь, не все рождаются здоровыми, тем более тогда медицина была ещё, сама понимаешь на каком уровне. Ай! – махнул он рукой.
– Сейчас-то, имея столько знаний, техники и опыта, врачи зачастую ничего не могут сделать! Да дорогая, дети и сейчас умирают пачками и по ошибке, этих самых врачей, тоже! Да, да! – говорил он полушепотом, махая в подтверждение головой.
– Да… – повторила она, его последние слова, грустным задумчивым тоном.