как испытанье радостью
средь многих неудач.
Рыдание и хохот суть одна — всё судорога;
скорбь радостью горящих красками цветов;
смешение в проникновенность мира грубого,
тончайшего волненья — там нет слов:
«След в душе ожог, как и на коже;Остаётся несмываемым пятномИ болит, но всё же всё же, всё же…Привыкаешь жить и с этим злом.Боль души сильнее страха смерти!От любви, потерянной душой,По живому сердцу чертитБоль иглой своей тупой.Боль нас учит мир любить, С ней рождаемся и с нею из него уходим.Боль нам не даёт забыть,Жизни путь, что уже пройден…»Да, описать всё это тяжело — не скрою.
Как это: «сладостно скорбеть и хохотать?»
Наверно, как среди могил со свежею землёю,
с раздетыми бесстыдными скелетами,
дрожать
и танцевать,
и, содрогаясь их немому вою,
под грохот обвалившихся миров,
горланя воспевать,
пожарища вселенной
и Любовь.
Веселье и печаль…
Ах, это сладостная мука, —
любить и расставаться, улетая вдаль.
Вскипая болью,
сердце надрывается от стука,
когда в душе всё льётся через край:
«Так много хочется сказатьИ слиться вновь с пережитым.Его пришлось нам разорвать:Часть в поезде твоем умчать,А часть пока похоронить живым…»Ком в горле, слёзы,
хочется молиться
и падая на землю,
в исступленьи биться.
Родная и родимая,
болит и стонет грудь,
твоя любовь – мучительное наслаждение.
Как страшно-сладко давит мою суть, —
трепещет тело всё в восторге и волнении.
Как белый голубь упованье сердца:
услышать музыку любви
и насладиться бытием;
в кипеньи страсти вместе нам согреться;
пожить вдвоём…
Ну а потом…
Упасть и умереть, Любовь у ваших ног.
О, если бы я только смог!
Взорваться фейерверком
и рассыпаться над бездной;
в высотах вместе слиться,
и… в Любви исчезнуть.
IV
Пойдёмте дальше —
вслед за мной идите.
Отбросьте робость и смелей – Пойдём!
Поднявшись над собой повыше,
истину найдём.
Любовь – власть над сознанием.
Любовью жить,
значит скорбить.
Она над силой воли
покрывало из переживания;
мучение из кубка власти,
наслаждение это пить:
«Смотрю в немое зеркало веков, —Там всё бездвижно-неизменно,Лишь рябью колыхнут его покровГлаза правителя смотрящего надменно.Все повторится вновь и вновь:Взлёт в ослепительном сиянии,И лица, лица, лица — в ликовании;Величие правителя… и кровь,Что льётся, льётся, льётся — жаждя сострадания.Всё повторится… И Любовь!Она повсюду неизменна, как страдание…»Любовь дарует власть единства
взаимодополняющих проникновений,
среди людей, погрязших в свинстве
безмерных мук и наслаждений:
«Они лишь основанье трона, — фундамент власти,Всех грехов и страсти.Они его предвестники — напасти.И вроде нереальна сталь его оков,Но плоть мою он рвёт на части,Стремясь добраться до души и сердца,Что неподвластны злу.Ему там навсегда закрыта дверцаМудростью защитника уму.Но в сердца глубину добраться он стремится,Чтобы отбросить в тьму, —Где будут только жрать и веселиться…И бьют, чтоб в тонкий мир пробиться, —По сердцу, чтоб разрушить плоть, —Они, что основанье трона,За ними мне видна его корона.Любовь не побороть!Им не услышать стона.Она ведь там, хоть им и не видна;Она сильна, и мощь её реальна в мире этом.Она хранит и вдохновляет,Внезапно озаряя светом, —Души… и тем спасает;На жизнь меня благословляет…»Как слепота трепещет перед светом;
как куча дров перед огнём;
инстинкт невидимый дрожит, —
трепещет даже жарким днём,
любви теплом едва-едва согретый.
Любовь – чистейшее сплошное бытиё
без всяких мысленных
и познавательных определений;
там познавание её, —
переживание
в мучительнейшем наслаждении:
«Любовь порой как маленький цветок,Взошедший посреди ненастных дней;От всех невзгод зелёненький ростокСтал только крепче, выше и сильней.Всё ближе приближается тот час,Когда подросший нежный стебелёкЛиствой оденется зелёною для нас,Покажет свой прекраснейший цветок…»Вся эта суть заключена в слиянии,
нельзя нам это расчленять, —
сознание плюс познание,
анализировать их нужно и сопоставлять:
«Любовь — река…Водою ключевойПрозрачной и холодной, беспокойной,Рождается в тени лесов густой,Среди травы, под кроной стройной.Затем течёт играющим ручьём,Переливаясь и заигрывая с солнцем;Со скал бросается — и ей все ни по чём!Хоть и судьба порой сворачивает в кольца…Хотя она, наверно, голубое небо, —Сияет и манит в высотах глубиной.Скорей, скорей туда, ведь там я ещё не был,Вонзится в эту высь всем телом и душой…»Затем, слив вместе, раствори их воедино,
в безумном вихре сверхопределений,
всю власть забрав у логики, незримо —
у всех её противопоставлений:
«Неведомой любви истома…Ты далека, как небо, но близка и очень мне знакома:Как в поле чистом игривый ветерок,Прохладой овевая, дышишь в мой висок.Характером ты так похожа на него,Сейчас со мной,И вдруг, внезапно никого, —Умчалась и пропала за дымкой луговой…»Любовь – всеосязающее зрение.
мир открывается насквозь,
перед глазами глубина грехопадения, —
тюрьма,
как первозданная его основа,
где все мы вместе, но как будто врозь:
«Скрывая суть под каждодневной суетой,Торопит жить за слепотой неверья;Без будущего, над душевной пустотой,Запутавшись в сетях из недоверья.Там власть — безумство большинства,Рождает властью большинства безумье;Там общепринятые нормы, как права,Как правила игры абсурда без раздумья;Там места нет для размышления —Калейдоскоп из смерти и пустого времяпровождения…»Мир механически глухой, —
враждебный,
но красивый и блестящий.
Такой желанный и родной,
как лоно матери земной;
большой и твёрдый,
но ненастоящий…
Любовь – пространство временное единение.
Быть тайно-светло-радостным
среди мгновения
и открывать всё новые и новые её течения.
В мгновеньях нет потерь, —
Поверь!
«Движеньем головы,Изгибом скул и ртаИ строгими зовущими губами…Смотрю влюблёнными глазамиНа ту, что вроде бы не та,Что предо мной была всегда:Сидящая согнувшись, ноги обхватив руками, —Как древний сфинкс жестоко-дерзкий,Неумолимо кровожадный идол женский.Жестокость эта древняя — века…И разрушения от ветра,Столетняя песчаных бурь река,В песчинках судеб беспросветных,Страдающих в непониманьи мираОт постоянно-детского недоуменья, —В театре самобичевания вся жизнь сатира…»Вонзимся ввысь
и разлетимся вширь, —
просторно
и свободно…
Там мы становимся всё ближе к Ней,
откроем эту сладостную Бездну дней:
«Когда б желания заветные сбылись-исполнились;Когда б не стало на пути преград, —Твои глаза на солнце засияли б,Искрами его наполнились и заблестели б,Словно спелый виноград…»V
В Любви есть вечное стремление помочь
душе, стремящейся к познанию с Богом.
Пусть меркнет солнце, погружаясь в ночь,
пусть скорбь страданий прямо у порога,
любовь поможет и прогонит горе прочь.
Когда уж сердце не желает биться;
когда тоски накроет мрачное крыло;
когда нам тяжело,
то нужно помолиться, —
тогда придёт посланник Бога моего.
Жить без Любви, значит молиться всем
и не иметь потребность взлёта
или взрыва.
Любовь как взлёт, как взрыв
даётся только тем,
кто жить желает в состоянии надрыва.
Любовью жить —
лететь и замирать,
и биться в судорогах,
и, крича от радости, страдать.
Так жить,
чтоб управлять в себе Вселенной;
так жить,
чтобы рождаться каждый день
и умирать.
Так жить не всем дано, наверно,
а только тем, —
рождённым от любви летать;
Кто в состоянии неистово молиться,
безудержно любить
и исступлённо целовать,
желая пустоты и восхождения
от неизведанных – реальных сил;
Открыв в себе стремление,
уйти неведомо куда
и заблудиться средь светил
в капризах грёз,
в непостоянстве моря —
там нет начала и конца,
нет слёз
и места нет для горя:
«Бороться за счастьеИ к чёрту сомненья, —Нам больно —Значит мы живём.