Конечно, Денис еще молод, – всего тридцать четыре года, жизни не видел, но знающие люди говорили, что он хорошо образован, масштабно мыслит, грамотно говорит и является генератором новых идей. Он уже показал себя толковым специалистом в подготовке и реализации нескольких прорывных проектов развития экономики.
«Да, Денис – молодец!» – обрадовался дед Егор, узнав, что назначение внука согласовано с президентом страны и одобрено Государственной думой. В порыве вспыхнувших чувств он даже позвонил Денису и поздравил его.
– Спасибо, дед! – ответил тот. – Я сейчас занят, иду на совещание в правительство. А вечером улетаю в Китай по делам.
Дед Егор понимал, что внук – человек занятой, поэтому отвлекать его не стал, а напутствовал короткой фразой:
– Ты там, Денис, правильно торгуй.
Под словом «правильно» дед Егор понимал, что это так, как надо, – везде и во всем. А фраза «так, как надо» уже не требовала разъяснений, – это по-людски и по совести, и чтобы честно и с прибылью. Наверное, только русский язык с присущей ему выразительностью, словарным и смысловым богатством может всего словом или фразой убедительно раскрыть содержание самых разных поступков, действий и событий, что вкладывают в них люди. Так и дед Егор, – уж он-то точно знал, что нет необходимости объяснять смысл сказанного им слова, ведь Денис парень умный и он все знает и понимает.
«Ведь до чего дожили! – подумал дед Егор, глядя в окно. – Пластмассовая метелка – и та китайская, правда, деревянный черенок – наш, местный, но это не повод гордиться». Он пробежал глазами по домашнему убранству и огорчился, увидев, что холодильник, как и телевизор, были корейскими, кресло – шведским из магазина «Икея», бритва – немецкой, а пылесос, настольная лампа, чайник и даже рыболовная удочка со снастями – китайского производства. «Это – не дело!» – с каким-то отчаянием воскликнул он.
Дед Егор уже давно был на пенсии и происходящее в жизни мерил со своей колокольни, имея по всем вопросам свое мнение. Офицер в отставке, он после службы в армии десять лет работал председателем профкома в колхозе. В период перестройки колхоз из миллионера в плюсе попал в минус, и, чтобы покрыть долги, его руководство распродало все имущество. Колхоз развалился, работы в селе не осталось, и люди, особенно молодежь, в поисках лучшей жизни повалили в город. Дед Егор с супругой пошли на заслуженный отдых и никуда из села уезжать не собирались. Хотя сын Петр неоднократно звал их к себе в столицу, где в его трехкомнатной квартире нашлось бы место и им. Но менять устроенный быт, неторопливый и размеренный, и перебираться в каменные джунгли с их суетой и скукой родителям не хотелось. Так и проживали они в своем зауральском селе за две тысячи километров от близких им людей. Внука в последнее время дед Егор видел редко, только по телевизору при обзоре новостей. Да и то мельком, где-то на заднем плане; но один раз с Денисом была специальная встреча на первом канале, где, размышляя об экономической ситуации в стране, он анализировал проблемы, сыпал непонятными терминами и приводил множество цифр и сравнений. Когда передача закончилось, дед Егор сидел, словно в тумане, осмысливая выступление внука. Он даже не заметил, как в дом вошла бабушка. Узнав, что пропустила передачу с Денисом, сильно расстроилась.
– Что он говорил? – стала допытываться она у деда.
– Многое чего, – уклончиво ответил дед Егор. Он и сам толком ничего не понял из выступления внука, но, что запомнил, сказал:
– Он говорил про волатильность рубля, про индексы экономического роста, про какой-то драйвер экономики…
– А про дрова он что-нибудь сказал? – с серьезным видом прервала его бабушка.
– Про какие дрова? – не понял дед Егор.
– Ты что, забыл? Сельсовет с сентября цены на дрова поднял в полтора раза.
– Да вроде нет, – неуверенно начал дед Егор. Он вспомнил, что пару месяцев назад сельчане возмущались очередным повышением цен на дрова и даже писали в Москву, но там жалобу рассматривать не стали, а отправили обратно к тому, на кого жаловались люди, поэтому толку от этой затеи не было. «Но слово „дрова“ в выступлении внука не прозвучало – это точно, – подумал дед Егор, – если только Денис сказал о дровах как-то завуалированно типа: „Дотаций социальной сфере не будет“, что в переводе на простой язык и могло означать, что дров не будет, в смысле – по прежней стоимости».
…Прошло полгода. Никакого экономического чуда в деревне не заметили. А то, что стало жить труднее, ощутили.
«Санкции, кризис», – объясняли причину этого на одних телевизионных каналах. «Это коррупция и системные просчеты в управлении», – твердили на других. А люди в селе в эти проблемы особо не вникали. Их жизнь шла своим чередом, переворачивая прожитые страницы. И среди них были не только белые полосы – радости, но и черные – грусти и печали. И, видно, в такой день и пришло неприятное известие о Денисе. А принес его сосед Потапыч. Увидев возвращающегося из лесу деда Егора, он с недовольным видом произнес:
– Слыхал, что Дениска-то натворил!? Какой номер выкинул!?
У деда Егора от таких слов чуть не подкосились ноги.
– Что такое? – удивился он и, сдерживая волнение, спросил: – Что случилось?
– Люди говорят… – Потапыч лукаво сощурил глаза и язвительно произнес: – Что Дениска полтора миллиона рублей утащил у государства.
– Ты что мелешь!? – возмутился дед Егор. – Дениска и рубля чужого никогда не брал. Он не вор и не жулик. А ну, говори, что знаешь?
Потапыч полез в карман и достал аккуратно сложенную в несколько раз газету, развернул ее и уверенно произнес:
– Вот почитай, здесь все написано.
Что это была за газета, дед Егор не понял, так как первый лист с ее названием отсутствовал.
– Вот, – Потапыч тыкал пальцем в какую-то статью, обведенную красным карандашом, – вот доказательства! И в интернете про это же написано. Зинка с почты всем рассказала. Я эту газету у нее выпросил. Первый лист она себе оставила, там про какую-то молодую актрису написано, что она большую грудь себе сделала и сразу удачно вышла замуж.
– Понятно, что за газета, – фыркнул дед Егор, но решил ее взять. Разговаривать с соседом он не стал; бросив на него недовольный взгляд, быстрым шагом направился домой. «Что толку с ним говорить? Надо сначала статью прочитать и узнать, в чем дело».
Но как только дед Егор зашел к себе во двор, он тут же присел на завалинку, достал газету и очки. На статью, выделенную красным цветом, он наткнулся сразу. В ней сообщалось, что министр торговли и экономического развития Денис Иванов швыряет государственные деньги направо и налево, как настоящий барин. Во время последней командировки за границу за сутки проживания в гостинице он заплатил полтора миллиона рублей из государственного кармана. А этот карман, как писал журналист, и так маленький и худой.
«Что за чушь? – не понял дед Егор. – Какие полтора миллиона? Может, он на эти деньги квартиру купил? Так нет, прямо пишут, что во время зарубежной поездки остановился в гостиничном номере за полтора миллиона рублей в сутки… Что же это за номер такой?»
На следующий день дед Егор покупал в поселковом магазине хлеб и услышал то же самое. Бабка Матрена, заноза – еще та, искоса поглядывая на деда Егора, поделилась с одной покупательницей известием о неимоверных расходах молодого министра. Очередь, услышав вопиющий факт, сразу оживилась, будто в нее плеснули кипятком: старики осуждающе заворчали, а остальные покупатели в знак солидарности с возмутительницей спокойствия недовольно закачали головами.
Но деда Егора никто не упрекал. Сельчане его прекрасно знали как человека честного и порядочного. Он весь на виду, никогда чужого не брал и особого богатства, кроме дома и небольшого подворья со скотом, не нажил. Про таких людей говорят тем же словом – «правильный», в смысле, что живет он по-людски и по совести. И, видя, как дед Егор переживает за внука, сельчане его искренне поддерживали и пытались отвлечь от плохих мыслей, но были и те, кто, наоборот, бередил его больную рану.