Старшая сестра — сплошной крахмал, очки и седой узел волос — беседовала с санитаркой. Это была ночная невеселая беседа, без конца и начала. Такие беседы могут тянуться всю ночь. Но старшая сестра вдруг поднялась и пошла в другой конец коридора: ее вызвала дежурная медсестра.
В один миг Далия оказалась у конторки. Листала журнал назначений. Пациенты по алфавиту. Никакого Кабакова. Никакого Кабова. Санитарка внимательно следила за действиями Далии. Та повернулась к ней:
— Что произошло с пациентом из триста двадцать седьмой?
— С кем?
— С этим мужчиной из триста двадцать седьмой?
— Да разве за ними за всеми уследишь? А вас я что-то раньше у нас не видала, верно?
— Верно, я работала в больнице Святого Винсента.
Это соответствовало истине: Далия стащила пропуск в манхэттенской больнице Святого Винсента, когда кончилось дежурство дневной смены. Далия решила, что следует все-таки поторопить события, даже рискуя вызвать подозрения санитарки.
— Если его перевели отсюда, должна ведь быть запись, да?
— Да, внизу, под замком. Если его нет в нашей книге, значит, нет на этаже. А если нет на нашем этаже, то скорей всего нет и в больнице.
— Девочки говорили, тут был такой шум, когда его привезли.
— Да у нас тут всегда шум, милая моя. Какая-то докторша заявилась вчера, около трех ночи, и потребовала его снимки. Пришлось открывать ей радиологию, а это наверху. Ну, а увезли-то его, видно, днем. Я уж ушла.
— А что за докторша?
— А я не знаю. Подавай ей рентгеновские снимки, и все тут.
— Она за них расписалась?
— Наверху, в радиологии, точно — расписалась. Все расписываются.
В конце коридора появилась старшая. Ну, теперь быстро.
— А радиология у нас на четвертом?
— Нет, на пятом.
Санитарка разговаривала со старшей, когда Далия входила в лифт. Двери лифта закрылись. Далия не видела, как санитарка кивнула в сторону лифта, не видела, как изменилась в лице старшая, когда вспомнила строгие инструкции, полученные накануне, не могла видеть, как она бросилась к телефону.
В помещении первой помощи полицейский Джон Салливэн услышал «бип-бип» дистанционного сигнализатора, висевшего у него на поясе, и рявкнул «А ну, заткнись!» орущему благим матом пьянчуге, которого привел его напарник. Салливэн взял переносную рацию и ответил на вызов.
Жалоба от старшей третьего этажа Эммы Райан. Подозрительная женщина, белая, блондинка, рост примерно метр шестьдесят, нет тридцати, в сестринской форме, вероятно, в радиологии, пятый этаж, — сообщил Салливэну дежурный полицейского участка. — Охранник будет ждать у лифта. Группа семь-один выехала к вам.
— Десять-четыре, — отозвался Салливэн и выключил рацию. — Джек, давай пристегни этого подонка наручниками к скамейке и прикрой лестничную клетку, пока семь-один сюда не подъедет. Я пошел наверх.
Охранник ждал у лифтов со связкой ключей.
— Все лифты отключи. Оставь только этот, — сказал ему Салливэн. — Пошли.
У Далии не было проблем с замком кабинета радиологии. Закрыв за собой дверь, она разглядела массивный рентгеновский стол, вертикальную стелу флюороскопа. Она подкатила один из тяжелых, обшитых свинцом экранов к застекленной двери кабинета и зажгла фонарик. Тонкий луч высветил свернутую в кольца трубку для введения бария, защитные очки и перчатки, развешенные рядом с флюороскопом. Чуть слышный звук сирены. Полиция? «Скорая помощь»? Быстро — что где? Вот эта дверь — куда? В темную комнату. Ниша с большими ящиками для папок. Ящик выдвигается на роликах с громким рокотом. Здесь что? Кабинетик.
Стол. Книга записей.