Изображение дернулось и перекосилось — это оператора затолкали в толпе. Теперь оно пошатывалось и подпрыгивало — оператор бежал рядом с носилками. Пауза — санбригада подошла к пандусу у входа в отделение «Скорой помощи». Крупным планом — лицо в ссадинах и пятнах копоти.
Сам того не замечая, Фазиль потрогал шрам на лице. Рана, оставленная скользнувшей по щеке пулей израильского боевика, только-только затянулась.
Главной побудительной силой Ландера была ненависть. Но его ненависть родилась из безумия и унижений. Здесь ненависть была иной — сознательно культивируемой. И хотя Ландер не был способен определить суть различия, не мог даже осознать существование этого различия, он почувствовал какое-то замешательство.
— Он, может быть, умрет, — неловко произнес он.
— А как же, — ответил Фазиль. — Обязательно.
Ночью Кабаков лежал без сна. Больничные шумы стихли, оставив лишь легкий шорох нейлоновых халатов медсестер, чуть слышное поскрипывание подошв их мягких туфель по натертому до блеска полу, да еще изредка, откуда-то из самого конца коридора, слышалась беззубо-шепелявая жалоба больного старика, взывающего к Иисусу. Кабаков лежал, стараясь собрать в кулак всю свою волю, как было уже не раз, не спал и прислушивался к тому, что происходит за стенами палаты. Больница пробуждает в нас давние кошмары детства, боязнь не удержаться и запачкать постель, желание дать волю слезам.
Кабаков никогда не задумывался о том, смел человек или труслив. Если когда-нибудь мысли о трусости или храбрости и приходили ему в голову, он предпочитал судить в зависимости от обстоятельств. В его служебных характеристиках упоминались разнообразные достоинства, которых, как он сам считал, у него не было и в помине. То, что его подчиненные уважали его, побаивались и восхищались им, было важно, потому что так легче руководить. Но гордости это ему не прибавляло: слишком многие из тех, кто шел с ним бок о бок, погибли.
Он знал, что такое мужество. Он сказал бы, что это когда человек делает то, что делать необходимо, независимо от обстоятельств. Но ключевым здесь было «необходимо», а не «независимо от обстоятельств». Он знал одного-двух человек, напрочь лишенных страха. Но такие — всегда психопатичны. Страх можно контролировать и направлять в нужное русло. Это и есть главный секрет успеха в солдатском деле.
Кабаков рассмеялся бы в ответ на утверждение, что он идеалист. Однако в душе его соединялись две, казалось бы, несовместимые, но столь свойственные евреям черты: способность трезво и прагматически оценивать человеческие поступки, свои — тоже, и — в святая святых сердца — ощущение, что путь ему указует огненный перст Господень.