тливее? Я не могу себе представить мою жизнь, если бы в ней
не было Эдит.
Так получилось, что эти детские яркие впечатления легли
со временем в основу моего восприятия мира, – в его любви
и трагизме, в его глубине и поверхностности, в его верности
и хрупкости…
Эта прелестная тоненькая девочка, давно умершая, все еще
живет в моей душе, душе старика, и невольные слезы текут
по моему лицу, когда прихожу сюда к этому старому заброшенно-
му пруду и кладу цветы для моей Эдит под плакучую иву. Здесь,
у пруда, в моей памяти она веселая и жизнерадостная, она сто-
ит на берегу, одетая в легкий сарафанчик, улыбается и машет
мне рукой, наблюдая, как мы, мальчишки, играем в воде… Цветы
для нее – живой. Я никогда не был на ее могилке на кладбище,
там она для меня чужая и далекая, там она покоится.
Любовь обязывает
на местном телевидении в дневное время она вела передачу
«Мои друзья растения». Приходило много писем на ее сайт
от любителей растений; казалось, весь мир интересуется толь-
ко растениями, что жизнь состоит только из трав и деревьев,
цветов и семян, и людей заботят только сроки всходов и усло-
вия произрастания своих любимцев. Многие ее корреспонденты
указывали на присутствие в растениях целебных свойств почти
от всех болезней, а некоторые обнаруживали даже приворотные
свойства. Она вела с ними оживленную переписку; эта работа за-
нимала много времени и отвлекала от неустроенности личной
жизни.
Но однажды ей пришло письмо от какого-то мужчины, и оно
было необычно тем, что в нем он писал о себе, о своих впечат-
лениях и чувствах, которые она навеяла на него с экрана теле-
визора. И хотя он не был поклонником ни кактусов, ни орхидей,
но сама ведущая привлекла его внимание, как ботаника – ред-
кое растение. Этому впечатлению и было посвящено его письмо.
Ей было приятно его внимание. Она задумалась и оглядела
себя со всех сторон; к этому моменту ее жизни она представляла
собой стройную, следящую за собой, разборчивую в еде и одеж-
де, придирчивую к манерам и поведению молодую женщину
48 лет; её трудно было склонить к поступкам, которым давно,
еще в ранней юности была дана строгая оценка; она все еще жда-
ла своего принца в образе достойного, порядочного, надежного
мужчины. Ожидая его прихода, она отказывала себе в мимолет-
ных увлечениях и ни к чему не обязывающих отношениях.
Она была один раз замужем; ее муж – первый принц еще
со школы, – очень любил её, хорошо одевался, был привет-
ливым с другими людьми и никого не судил; его привлекала
в жизни романтика и приключения, у него было много друзей;
ему недоставало знаний, он не увлекался ни поэзией, ни искус-
ством, мало читал, но был надежным, честным и справедливым.
К тому же он был страстным альпинистом.
И она была такой же принцессой, которая ему соответство-
вала; любила элегантно одеваться, с удовольствием принимала
участие во встречах друзей, любила романтику, обожала книги
про любовь и приключения. Они были словно созданы друг для
друга.
Пять лет назад он и два его друга погибли в Гималаях, в ка-
кой-то пропасти. И она осталась одна, принцессой в опустевшем
королевстве.
Письмо ее тронуло, даже сама не ожидала, что оно ее заде-
нет, заставит остановиться, призадуматься, оглядеть себя с ног
до головы, почувствовать себя не предметом на пути где-то меж-
ду работой и домом, не специалистом по растениям, не сотруд-
ницей на телевидении, а в огромном мире одиноких, тревож-
ных, неспокойных душ крошечной точкой, слабым, мерцающим
огоньком, который так легко погасить легким дуновением вет-
ра. Так хочется, нет, просто необходимо, чтобы кто-то подошел
и прикрыл от ветра огонек своими широкими ладонями, чтобы
огонек окреп, стал пылать, и однажды превратился в красивый
огонь со всеми переливами красок и горячих язычков, которыми
он жадно охватывает и пожирает поленья жизни… «Хочу теплые,
крепкие руки, простертые ко мне!», – сказала она себе, улыбну-
лась, и ответила незнакомому поклоннику.
Завязалась оживленная переписка, в которой чувствовалось,
что он принимает её за тонкую, чувствительную натуру, образо-
ванную женщину, умного и сложного человека…
Постепенно у нее сложился его образ благородной возвы-
шенной натуры и сильной личности, и в этот далекий немного
туманный образ она незаметно влюбилась, ждала его письма,
отвечала невпопад… Этот образ сохранился еще из юности, он
там зародился и она его, как маску, мысленно одевала на всех
мужчин, встречавшихся на ее пути, в надежде, что кому-то она
будет впору, кто-то будет ей соответствовать. В этих примерках
и несоответствиях проходили ее годы. И теперь, когда появился
этот незнакомый мужчина в ее жизни, замечательный, таинс-
твенный, прекрасный образ принца возник снова перед ней. Это
дало ей новые надежды, и она расправила крылья своих светлых
мечтаний.
Но постепенно его страстные письма стали ее почему-то бес-
покоить, и вскоре она пришла к ужасной мысли, а соответству-
ет ли она вообще его представлениям, достаточно ли она тонкая,
образованная, возвышенная? А в его письмах уже стало встре-
чаться слово «божественная»!
Что делать?
Человек складывается со временем в какую- то причудли-
вую смесь из характера, привычек, наклонностей, вкусов, ин-
тересов, представлений так прочно, что кажется порой, будто
это не человек, а кирпич, который можно только сломать, рас-
крошить, истереть в порошок, но невозможно изменить, сде-
лать другим. И таким он предстает каждый день перед собой
и другими людьми. А в данном случае требовалось себя изме-
нить, перестать быть кирпичом, снова превратиться в гончар-
ную глину, пройти через лепку творческими руками и выле-
питься в удивительную женщину, чуткую и сложную, тонкую
и чувствительную…
Любовь обязывала…
Она пошла в библиотеку, взяла «Фауста» Гете и впер-
вые прочитала его до конца. После этого она почувствовала
себя немного увереннее; если зайдет речь о величайшем тво-
рении человеческого гения, то она сможет сказать что-нибудь
вразумительное. Но, конечно, до заметных изменений было еще
очень далеко. И она записалась на курсы английского языка,
чтобы читать Вильяма Шекспира в подлиннике. У нее не было
другого выбора, ее любовь толкала ее все дальше. А ведь в каж-
дом письме он говорил о ее глубине и тонкости, и ей, конечно,
очень хотелось соответствовать этому удивительному, загадоч-
ному образу тонкой, глубокой женщины, чтобы не разочаровать
этого начитанного, образованного мужчину. Один только его
презрительный взгляд, если бы он обнаружил ее невежество,
приводил ее в трепет. Выглядеть в его умных глазах невеждой?
Никогда!..
Вскоре в его письмах появились новые нотки, и она снова
встревожилась, он стал намекать на встречу. Каждый намек
на желание встретиться ее пугал, и она в панике отказывалась,
находила поводы избежать встречи. Она не была готова. Кем она
предстанет перед ним? Глупой гусыней? Нет, она еще не соот-
ветствовала этой встрече. И она принесла из библиотеки гору
книг и читала ночи напролет Иоганна Гете, Фридриха Шиллера,
Серена Кьеркегора, Данте Алигьери, Франца Кафку, Германа
Гессе, Генриха Белля, Жан Поль Сартра, Фридриха Новалиса,
Фернандо Пессоа. Любовь обязывала. Его разочарования она бы
не пережила. Выглядеть дурой в его умных глазах? О! Нет!
Хорошо бы отсрочить встречу на год, лучше на два, может быть,
она бы успела привести в порядок этот образ и поднять его
на должную высоту, углубить, добавить загадочности, приглу-
шить свою простоту, развернуть вширь…
Но он начинал проявлять нетерпение и даже недоумевать
по поводу ее упорных, ловких ускользаний. Встреча назревала.
Она начинала нервничать и в панике изучила психологию и био-