Утро на самом деле оказалось вечера мудренее. После завтрака хвостолапы весьма серьёзно занялись подготовкой к исследовательской экспедиции – изучать светящуюся стену, и, захватив с собой все, что только представилось возможным захватить, отправились в приключение.
В храме – порядок. Все на своих местах. Никаких намеков на ночные звездочки. Каменная кладка стены ничем не отличалась от остальных стен. Только на ней не сохранилась штукатурка. Камни были голые. И никаких светящихся точек. Это нас не смутило: очевидно, свечение можно заметить только в темноте! Собственно, изучать-то было нечего. Ничего необычного или интересного. Камни как камни. Степаныч решил выворотить один из них и забрать с собой, а потом, на работе, подвергнуть детальному исследованию.
На том и порешили.
Выворотить оказалось не так-то просто. Наши предки умели строить (не то, что некоторые). Разозленный неподдающимся камнем, Володя, в сердцах, со всей дури ахнул по нему обухом. Камень неожиданно легко юркнул в стену. Вместо него открылась черная дыра. Володя заглянул в дыру.
Темно.
Из дыры пахнуло прошедшими веками. Ребята облепили дыру, как тараканы.
– Это клад! – уверенно заявил Степаныч.
Дальше все происходило как во сне, только очень быстро и даже, можно сказать, судорожно. Дыра расширялась на глазах и скоро превратилась в проем размером метр на полтора, вверху – полукругом.
Вход в тоннель! Не точно!
Вход в подземный ход! Не красиво!
Таинственное начало чего-то! Длинно!
Забодал ты меня! Отстань! Понял, пробуй сам.
Дыра, обложенная каменной кладкой, резко уходила вниз!
Ну вот! Теперь дыры ходят. Сами. Пешком…
На коротком производственном совещании с единственным пунктом «Что делать?» мы решили вернуться в лагерь и отдохнуть.
Извечный русский вопрос… Как трижды прав Классик…
Впрочем, об этом я уже…
Вот вам и здрасте! Вот вам и баба Нюра! (Ответ классику.)
После обеда, прихватив большой пустой рюкзак для злата и серебра, фонарики, длинную веревку, мы отправились в монастырь. Я стал спускаться в подземный ход первым. Девчат решили оставить наверху. Мало ли что…
В затылок сопел Володя.
Ход – длинный.
Пройдя около двадцати метров, я остановился.
Жутковато.
Звуки голоса мгновенно затухали, такое впечатление, как будто говоришь в вату.
Впереди, кроме каменной кладки уходящего вдаль тоннеля, ничего не видно.
Володя – прямо в ухо:
– А вдруг там скелеты лежат?!!
Все.
Устал.
Уже ПЯТЫЙ час пошел!
Скоро рассвет…
Тихо-то как!
Пойду, поджарю блинчики. Знаете, такие полуфабрикаты продаются. «Блинчики с мясом» называются. А то титилинские сосиски надоели до невозможности.
Итак, продолжим. С новыми силами.
Володя – прямо в ухо:
– А вдруг там скелеты лежат?!!
Я вздрогнул.
– Ну, да… И зубами щелкают. Посвети-ка лучше вот сюда. Видишь?
– Вижу.
– Смотри, головкой не стукнись. Головку беречь надо…
– Я думал, в подземном ходе сверху капать будет.
– Да пригнись ты! А то думать нечем будет!
– Что это? Железяка какая-то… Ржавая.
– Дай посмотрю. Ладно, потом разберемся, пошли дальше.
– Ну, вот и пришли…
Нас остановил завал. В этом месте свод рухнул, образовав вверху нишу. Вернее, рваную полукруглую щель.
– Тащи лопату.
Остаток дня мы расчищали завал. Это была серьезная работа. Участвовали все, даже женщины. Я командовал.
К вечеру вымотались так, что на посиделки у костра никто не остался. Быстро поужинали и завалились спать. На следующий день завал был окончательно расчищен, и мы продолжили путешествие по подземному ходу. Кончались батарейки для фонариков. Остался только один свежий комплект, пришлось экономить. Попробовали факел – не получилось, без вентиляции от дыма некуда деваться. Неудачный эксперимент отбросил наши исследования еще на один день. Пока проветривалось.
Зато появилась возможность нормально отдохнуть и спокойно осмыслить происходящее. Нас волновал вопрос: куда ведет ход. Когда экспериментировали с факелами, удалось добраться до следующего завала. Он находился довольно далеко, расчистить его трудно, а может быть, и невозможно: нет нужного инструмента, не в чем выносить землю, а самое главное – проблема с освещением. Длина подземного хода до второго завала (по моим замерам) – двести тридцать семь шагов. Это приблизительно сто десять метров. Ход не был прямым, он плавно поворачивал то влево, то вправо, поэтому представить, куда он направлялся, – сложно, только примерно. Весьма примерно. Я знал: достичь заветной цели нам не удастся. Мы были не готовы. Но и резко останавливать ребят – нечестно. У нас же еще есть время – несколько дней.
Проблема за проблемой! Мы старались найти выход. Но «выход» постоянно ускользал. Был только вход. И то не тот! (См. В. Высоцкий. Песня.) Я понимал, какой удар хватит всю мою группу, когда станет очевидной наша несостоятельность. Когда все поймут, что клад уплыл прямо из-под носа! Ведь вот он! Еще чуть-чуть – и бери – голыми лапами!
Пора было переключать ребят.
Назрело время «Русалок».
Однажды на турбазе, оказавшись по какому-то делу на кухне, я увидел, как повара чистили огромных рыбин. Чешуя от них тоже была огромная. Я раньше такую никогда не видел! Это меня поразило, и я, на всякий случай, набрал себе суперчешуи. Что с ней делать, тогда еще не придумал. Но потом мне пришла в голову мысль: наверное, именно такую чешую я видел только на русалках. И стал дурить голову всем желающим: мол, имею чешую, которую собрал в том месте, где русалки на дереве сидят! А где именно – не признавался. Кто-то верил, кто-то нет, но веселились все.
Так вот.
Я решил провести операцию «Русалка».
Недалеко от нас (очень кстати) протекала маленькая речка Орша. Дождавшись, когда лагерь уснет после тяжелого трудового дня, я сбегал к речке и, выбрав там, недалеко от воды, подходящее дерево, насыпал под ним чешуи. В самом лагере, около входа в продуктовую палатку, сделал то же самое. В палатке же все перекопал и навел беспорядок. У костра тоже насыпал чешуи и раскидал печенье и конфеты, надкусив их. Налив в кружки чай, расставил эти кружки вокруг костра, предварительно испачкав края помадой. Потом, раздув угли, подложил дров.