На ее ладони что-то лежало. Джуди подняла пару длинных серег с крошечными красными, черными и синими стеклянными бусинками, которые складывались в причудливые завитки и спирали. Бусинки отличались по форме. В солнечном свете они переливались, словно фейерверк.
— Какие красивые! — Энн была заинтригована: она никогда таких не видела, хотя в магазины заходила повсюду. — Где ты их раздобыла? Магазин при выставке?
— Не совсем. Я сделала их сама. Для тебя. Зернышки — из стекла. — Джуди протянула серьги с робкой улыбкой. — Добро пожаловать в Филадельфию, Энн.
Растроганная Энн вдела серьги в уши. Эти женщины были так щедры, каждая по-своему… Они пытались помочь ей. Похоже, действительно о ней заботились. Вдруг у нее так запершило в горле, что говорить не стало никакой возможности, и Энн сделала самое естественное: бросилась к подругам в объятия — в шляпке и во всем остальном.
— Как я вам благодарна! — с трудом прошептала она, кое-как обняв трех юристов сразу. — Девочки, вы — лучше всех!
Мэри ухватила ее покрепче. Следом так же поступила смеющаяся от удивления Джуди. А Бенни похлопала Энн по спине и прошептала на ухо:
— Все будет хорошо, маленькая.
Энн стало тепло. Ничего подобного она до сих пор не испытывала. Мысль: нижнее белье — необходимая вещь, но подруги важнее.
— Ну-с, дамы, представление начинается! — объявила Бенни, разрывая клинч, и три плакальщицы резво перешли к действиям. Только Энн все не могла прийти в себя.
— Бенни, а можно я расскажу, что случилось с «мустангом»? — начала она.
18
Клуб «Честнат» был одним из самых почтенных и старомодных в Филадельфии. Особняк в викторианском стиле: огромный холл с обшитыми деревом стенами, широкая деревянная лестница, а на площадке — гигантское витражное окно, изображающее переговоры Уильяма Пенна с индейцами. Адвоката с той стороны не наблюдалось.
Войдя, Энн нервно посмотрела на часы. Одиннадцать тридцать. До начала гражданской панихиды полчаса. Нескольких человек еще ждали. Количество людей ее не удивило. Их немного не потому, что праздники, а потому, что еще двадцать минут назад ее никто не любил. Энн расхаживала среди присутствующих. Умело наложенный макияж, широкополая шляпа, темные очки, опущенный взгляд… Ее не могли даже толком разглядеть, не то что узнать, а сама она успешно наблюдала за окружающими сквозь соломенные узоры.
Она заметила одну из своих клиенток (по делу о торговых договорах), милую женщину по имени Мардж Деррик, другого клиента из той же области, Черил Снайдер, и очаровательную Ло Йао, с которой она познакомилась на благотворительном мероприятии в пользу бесплатной библиотеки. Персонал «Росато и партнеры» пришел чуть ли не в полном составе. Энн хотела рассказать о том, что жива и им тоже, однако Бенни запретила. Кевина не было.
Энн подошла к выходу и выглянула наружу. На улице толпилась пресса. Собрались зеваки и гуляющие. Фотографы подняли над толпой камеры, а телеведущие стояли в стороне и что-то говорили в телекамеры. Они сошли с тротуара на проезжую часть: нескольких полицейских и барьеров было явно недостаточно.
Энн перевела взгляд на четверых мужчин из охранного предприятия, нанятых Бенни. Те были в костюмах и смешались с толпой. Парни оделись юристами, однако их выдавали выпирающие бицепсы. Энн приметила австралийскую шляпу Ангуса Конолли, видела расхаживающую среди толпы Мэри, которая проверяла удостоверения, пропуска и серьезнейшим образом вглядывалась в лица. В толпе Кевина не было. Она почувствовала на своем плече чью-то сильную руку и испуганно оглянулась. Бенни.
— Расслабься, Мерфи, — сказала та. — Дела идут замечательно. Кухня, пресса, цветы — пока все под контролем.