И это надо же, при эвакуации в Сибирь вещь не пострадала. А тут на тебе, из-под самого носа охранника в зале экспонирования сперли, и хоть бы хны. И как сперли, с какой нахрапистой лихостью?!
В помещение экспозиционного зала Краеведческого музея, купив билеты у контролера для отвода глаз, вошли двое мужчин явно не интеллигентской наружности. Продавщица билетов на них сразу внимание обратила. Кепки на глаза надвинуты, каблуки на сапогах кованные, гром от них такой, будто козел отбивает на кафеле чечетку. В будний день, с утра в музее вообще никого. Поневоле подумаешь дурное, когда в ранний час к тебе вламываются два угрюмых жлоба.
Пенкину такие бдительные контролершы нравились с начала его работы в милиции. Глаза у нее добрые, взгляд вроде елейный, а заглянешь вовнутрь, твердее кованной стали! Обычно эти пенсионерки после службы на режимных предприятиях не могут остановиться от привычки бдить окружающее сполна. Вот по-настоящему ответственные граждане и гражданки! Есть им (не в пример прочим амормфно-телым) дело до сохранности народного достояния. Именно на их сознательности держится советский правопорядок. Чуть чего, и враг не пройдет там наверняка.
Руку того бугая, что билеты покупал, запомнила бабулька с милицейской, фотографической точностью. С такой лапой, в мазуте вываленной, ему не в музеи, в порядочную столовую входить не положено. А туда же, сует рубль рваный, как ни в чем не бывало. Старуха сдачу от такой наглости отсчитала – 80-коп. Мужики к экспонатам, а контролер заволновалась уже тогда. Да разве оставишь свой пост?! День будний, сменщиков не положено, да и не помнили ничего разбойного уже лет как двадцать. Знать бы куда упадешь, настелил бы газетами весь пол.
Но честно, больше всего боялись, что начнут в зале распивать водку. Вот эти безобразия случались у них не единожды. В прошлом году одна пьяная сволочь, задавила чучело медведя панды насмерть. Потом пришлось экспонат отвозить, реставрировать за иностранную валюту. А этот урод на суде заявляет, будто мертвое чучело медведя напало на него по собственной инициативе. Где слов таких нахватался, один черт его знает?!
Но в этот раз поначалу вроде как ничего. Контролер за ними доглядывала сквозь коридор. Идут из зала в зал, не задерживаются особо нигде. Потом чувствует – замешкались, напыжились и вроде притихли. Это как раз там, где драгоценности за пуленепробиваемым стеклом. В том зале делать ворам и хулиганом нечего. Там такие стекла установили с нашего оборонного завода! Директор лично кувалдой демонстрировал. Как со всего маха кувалдой дал! Штукатурка по всем залам сыпалась, а хранилищу хоть бы хны.
А тем временем на подставках из бронированного стекла приноровились граждане распивать неслабо алкогольные напитки. Тихо, укромно и милиция на бобиках по коридорам не рассекает. Сколько раз отваживали уродов от места того, но нет, будто намазали медом! Котролерша веник прихватила, пост вынужденно сдала и туда. А эти супчики громыхают сапогами навстречу. Морды багровые, там с утра духота, прет от них перегаром и чесноком. Вот козлы!
Баба их веником на встречном движении. Присмотрелась – батюшки, народ честной, лица нет на алкашах! Точно двинутые. Один ржет как конь на случке, а второй как заорет:
– Призрак! В зале был призрак!
В это время в дальнем зале как звякнет осколками вшивая стеклянная броня! Надо еще этому директору завода стклопроизводителя всыпать по первое число. Ишь ты, показуху устроил, буржуазный маскарад. Контролерша не робеет, в голос взяла, вцепилась в отребье социалистического народа мозолистыми руками. Да где здоровых мужиков удержать!? У них пиджаки то ли в масляной отработке, то ли в чем позапашистее. К выходу как рванут!
Тогда контролерша к телефону и 01. Пока оперативники приехали, след простыл алкашей. Но наши свое дело знают туго. Через два часа повязали супчиков, те еще не успели протрезветь. Кусты сирени за каруселью облюбовали под сон. Видать, затаиться хотели, облаву переждать, а потом отвалить втихаря. Причастны, они причастны! Но как расколоть, вот вопрос.
Самое в этом деле странное и паршивое оказалось не с механизаторами. И вообще, твердят селяне как заговоренные, мол отородясь не брали никаких музейных экспонатов. По единую копирку твердят, вторые сутки пошли как не признаются. Полезла из мужиков настоящая мистика словно пена из пива.
Выдали на гора, мол кроме них в зале был еще один пацан. В очках, хлипкий такой, улыбчивый, вежливый. Стоял, говорят, у экспонатов, историю изучал, водил по витрине пальчиком. Они его было застеснялись, да где там! Похмелье колбасит, трясет, скорее бы трубы залить.
Отвернулись для приличия, разлили пузырь портвешка в стаканы ровно напополам, закусили малосольненьким огурцом. Только выпили, глядь, пацан воспарил в воздух словно фокусник в цирке. И стемнело в помещении, так стемнело, и будто холодом дохнуло могильным. А мальчонка прямо в воздухе надвинул на голову из-за плеча капюшон, и руки к ним тянет. Длинные, костистые. Страх и ужас.
Тут контролерша вдалеке как заверещит, они и рванули прямиком к выходу. Сзади как бухнется стеклом! Осколки, и грохоту, грохоту!
Бегут, навстречу эта старая коза с веником. А у Вани истерика, ржет нервно и прекратить никак. Глупая баба давай елозить метелкою по мордам, они подались от нее вприпрыжку, а на воле от греха затаились в кусты. В вытрезвитель кому охота?! Может белая горячка началась?! А чтобы трогать бесценные музейные экспонаты, так это ни-ни!?
И проверил их мозги экстрасенс Коля Пенкин, проверил как положено, с пристрастием и без ленцы. Только внутренности их пьяные разворошил, чуть не свалился в состоянии мнимого алкогольного опьянения. Но и это, и всякую непотребную грязь переборол в себе милиционер. Резкость навел, точно, есть образ очкарика, расплывчатый, мимолетный, но есть. Хотя связан он с музеем или с другой какой гадостью, понять сложно. Но чувствуется, что закавыка не просто так.
Потом в деле наличествовал парк Горького в отголосках детства этого очкарика, по какой-то сложной взаимосвязи, скамеечка под тополями эта самая. А дальше по третичным ассоциациям – конченный кавардак, моллюски, капюшоны, холодильник марки ЧТЗ. Имеются в чужих мозгах места засоренные самою нелепою дрянью! Но рациональный след отыщется во всем, надо только покопаться с настойчивой бдительностью. Главное зацепиться за ниточку, а потом свяжется клубок, а из клубка получай готовое дело.
Хотя самая противная закавыка ожидала Колю Пенкина непосредственно на месте преступления. Самое противное заключалось в устойчивом подозрении, что та, дневная катавасия и погром, и битье бронебойных стекол не имели к пропаже Раковины никакого отношения.
Похоже, музейной ценности приделали ноги еще прошлой ночью! А утренний погром – только бравое прикрытие, чтобы сбить его, экстрасенса Колю Пенкина с правдивого мыслеследа. Раковину хапнул кто-то совершенно другой. Не пахло тут ни механизаторами, ни пионерами в очках и галстуках. Грабил кто-то страшный, чужой и совершенно не наш советский.
А эти?! Мальчишки, шалопаи противные. Вот сунут годков по восемь за государственное достояние, сразу повзрослеют в зоне особого заключения. Не то на восемь, повзрослеют на все шестнадцать лет.
Дело вырисовывается
А впрочем, наказание Пенкина пока не интересовало. Он лишь так, мысленно пугал им воображаемого противника. Майор вышел на мыслеслед, и дело было в парке Горького. Я стоял перед ним навытяжку, и он вполне справедливо подозревал, что я и есть тот самый очкарик. А я не знал о таком повороте событий, совершенно ни капельки. Потому мне и грезилась дурь необычайная, про шпионов, да дальние страны.