И трофеи любви, будто древние
Изображенья со стен или ваз,
Вечно стройные пальмы,
Изгибистые лианы,
Чьи прелести – чудо тропические
Цветки и плоды —
Затаённые, стонущие джунгли тела и духа;
Поглощает их ночь – улиткой безмерной.
Весь ли ты в этом ощупью-зреньем?
Только недостижимы пределы,
Ускользают края, как ночной горизонт,
И просветы сквозят.
Ключ копья…
Но какой шириною проход ни проделай фаланга —
След смыкается уже хвоста
Боевого слона противника,
Слона, чей отныне, по фронту перед тобой,
До земли обвисающий лоб
Стал привычнее бесконечных
Дымящихся ливней под цвет его кожи,
Летящих с пучками железа по округлым
Бокам его, то ли по сторонам,
Сводам света…
И тут,
Сколько сегодня его ни убей, —
А всё джунгли его возродят
Наступающим завтрашним днём.
Эхом вечера твоего – оседающий илами
Всюду ропот солдат —
Изнурённой редеющей мышцы.
И рубцы на тебе,
Как зарубины роста империи,
Что давно уже тело второе твоё,
И рассыплется, следом за первым.
Точно так же улетучивается душа,
Возвращаясь в родное жилище идей,
В ожидании эманаций грядущих.
И змеиной уловкой – покинутому —
Возвращается статус
Непомерной добычи, которая падает,
Когда ты уже далеко.
* * *
Хотел, чтоб расцветали фонтаны, торты, клумбы,
Чтоб тела, слова и вещи
Пели, дрожа.
Вот так любовь из цветка
Переливается в клювы,
Так небо переливается в голубизну ножа.
Ну и закачало…
Ты куда, любовь-земля под ногою?
Всё есть любовь,
Отовсюду камни летят.
Огромное сердце
Переворачивается мешком,
Куполом над головою,
Останавливая дыханье, биенье, взгляд.
* * *
Образ, восходя, выстуживая тело,
Вроде бы делает лишним,
Так вечный двойник ангелом белым
Летит, исчерняя вишню.
И то, что друг другу сказать не сумели,
Теперь отовсюду слыша, —
Чем облетает на крыльях белых,
Правда, нежнее, тише?
На этих крыльях вряд ли слететься
Вам, половины мира.
Если развернуть половины сердца —
Посерёдке получится лира.
* * *
Смерть погладила меня рукою любимой женщины,
Чуть касаясь, пошептала её губами.
Я не помню, кому, что было обещано,
И какого считал себя исповеденья:
To ли горечи камня, летящего в ближнего,
Пересохшего русла, где зеркало броды
Небесам, свободным от взора Всевышнего,
Посреди нераскрытых ещё угодий.
Отчаявшимся
Не протрезветь!..
След-камень-брат горюч.
Сам воздух – перегорклое вино.
И как нательный крест носил он ключ
От дома, что сгорел давным-давно.
Цвет счастья… Приворотные цветы
Переменяются, вбирая срок.
Так почва устаёт от черноты —
И красный распускается цветок.
И что теперь? Закланные миры?
Примочки плоти к вечной головне?
Ведь с точки зренья вороной дыры
Алмазы, слёзы, льды – в одной цене.