В легенде личность Гамлета вполне понятна: он возмущен делом дяди и матери, хочет отомстить им, но боится, чтобы дядя не убил его так же, как отца, и для этого притворяется сумасшедшим, желая выждать и высмотреть все, что делается при дворе. Дядя же и мать, боясь его, хотят допытаться, притворяется ли он, или точно сумасшедший, и подсылают ему девушку, которую он любил. Он выдерживает характер, потом видится один на один с матерью, убивает подслушивающего придворного и обличает мать. Потом его отправляют в Англию. Он подменивает письма и, возвратившись из Англии, мстит своим врагам, сжигая их всех.
Все это понятно и вытекает из характера и положения Гамлета. Но Шекспир, вставляя в уста Гамлета то речи, которые ему хочется высказать, и заставляя его совершать поступки, которые нужны автору для подготовления эффектных сцен, уничтожает все то, что составляет характер Гамлета легенды. Гамлет во все продолжение драмы делает не то, что ему может хотеться, а то, что нужно автору: то ужасается перед тенью отца, то начинает подтрунивать над ней, называя его кротом, то любит Офелию, то дразнит её и т. п. Нет никакой возможности найти какое-либо объяснение поступкам и речам Гамлета и потому никакой возможности приписать ему какой бы то ни было характер.
Но так как признается, что гениальный Шекспир не может написать ничего плохого, то ученые люди все силы своего ума направляют на то, чтобы найти необычайные красоты в том, что составляет очевидный, режущий глаза, в особенности резко выразившийся в Гамлете, недостаток, состоящий в том, что у главного лица нет никакого характера. И вот глубокомысленные критики объявляют, что в этой драме в лице Гамлета выражен необыкновенно сильно совершенно новый и глубокий характер, состоящий именно в том, что у лица этого нет характера и что в этом-то отсутствии характера и состоит гениальность создания глубокомысленного характера. И, решив это, ученые критики пишут тома за томами, так что восхваления и разъяснения величия и важности изображения характера человека, не имеющего характера, составляют громадные библиотеки. Правда, некоторые из критиков иногда робко высказывают мысль о том, что есть что-то странное в этом лице, что Гамлет есть неразъяснимая загадка, но никто не решается сказать того, что царь голый, что ясно как день, что Шекспир не сумел, да и не хотел придать никакого характера Гамлету и не понимал даже, что это нужно. И ученые критики продолжают исследовать и восхвалять это загадочное произведение, напоминающее знаменитый камень с надписью, найденный Пиквиком у порога фермера и разделивший мир ученых на два враждебных лагеря».
(Лев Николаевич Толстой «О Шекспире и о драме» (критический очерк)§1. Состояние
«Состояние надо доказать. Без него не закон. Скажем, я теперь утоплюсь с намереньем. Тогда это дело троякое. Одно – я его сделал, другое – привел в исполнение, третье – совершил».
В каком «состоянии» мы находим датское королевство? То есть, социального Гамлета, принца? Между двух «огней»! И каких? Англии и Норвегии. Первая, некогда покоренная Данией, ведет себя, как ее вассал. Но, это не перманентное состояние. И при первой возможности Англия его изменит. Бахвалится король Клавдий: «И если Англия, мою любовь Ты ценишь так, как я заставить в силе – А твой рубец от датского меча Еще горит и ты благоговейно Нам платишь дань, – не думай обойти Прямую букву моего приказа, Которым тайно Гамлета тебе Я в руки отдаю на убиенье. Исполни это, Англия! Как жар Горячки, он в крови моей клокочет Избавь меня от этого огня. Пока он жив, нет жизни для меня». Кстати, отсылая кронпринца Гамлета в страну, которая спит и видит свое освобождение от Дании с бумагой, в которой король Дании подписывает принцу смертный приговор – не есть поступок, во-первых, разумный, а, во-вторых, государственный. Так как я пишу о принце Гамлете, в котором вижу нашего современника, позволю себе такое вольнодумство: представим на миг, что сейчас, накануне выборов Президента России, в «Англию» какой ни будь большой правительственный чин послал бы Ходорковского на казнь. У Ходорковского сразу бы появились, на мой взгляд (далекий, увы, от политических интриг), реальный шанс стать президентом. Но я – отошла в сторону. Да и зря! Книга увидит свет, наверняка, не раньше, чем мы узнаем имя нового Президента России.
Норвегия, недавно проигравшая войну с Данией, вовсю готовится к реваншу. Гамлет старший убил короля Норвегии Фортинбраса и присоединил к Дании норвежские земли. Формально Норвегией правит старый, но мудрый брат Фортинбраса. Он едва сдерживает племянника, младшего Фортинбраса от похода на Данию, поворачивая полк жаждущего боевых действий племянника, Фортинбраса младшего на Польшу. Почему? Легко догадаться! Зачем воевать, кровь проливать со страной, которая разваливается сама, по своим внутренним причинам: «Какая-то в державе датской гниль». Это говорит Марцелл, один из офицеров, увидевших первыми призрак Гамлета старшего. Странно. Но, в отличие от своего сверстника и соперника Гамлета, принца датского, Фортинбрас не мучается от желания отомстить датчанам за отца!
А что за «гниль» в Датском королевстве? Неужели все дело в том, что королева так быстро вышла замуж за своего родственника? То, что брат заменил покойного брата на троне в таких обстоятельствах – вполне нормально и правильно! Что же касается его женитьбе на королеве, оставляя в стороне такое положение вещей, как любовь королевы к брату мужа (вполне вероятно, что она вышла за Гамлета не по любви!), двоевластие в государстве, которому грозят с двух сторон войной, а внутри бунтом, вполне логично. В Дании тем не менее все идет к развалу:
«Король не спит и пляшет до упаду,И пьет и бражничает до утра,И чуть осилит новый кубок с рейнским,Об этом сообщает гром литавр, как о победе…Такие кутежи, расславленные на восток и запад,Покрыли нас стыдом в чужих краях,Там наша кличка – пьяницы и свиньи…»(Акт 1, сцена 4).С новым королем явно что-то не то! То он вздыхает: «О, как тяжко!» То падает на колени, ибо его «душа в тревоге и устрашена» Чем душа устрашена короля Дании? Как наивно думать, что разоблачением его, как убийцы брата! Кто и перед кем его может разоблачить? Безумный племянник? Перед чернью? Когда Фортинбрас готовился к войне и собирал отряд, Гамлет, принц, еще до встречи с призраком отца, устроенной ему двумя молодыми офицерами и лучшим другом Горацио, который, когда с Данией было покончено, поторопился заявить: «Я не датчанин – римлянин скорей», был не в себе. Он думал о самоубийстве, и боялся убить себя: «Моя же скорбь чуждается прикрас И их не выставляет напоказ». Монолог «Быть или не быть? Вот в чем вопрос!» – это не монолог наследного принца! Все причины «не быть», наследного принца просто не касаются! Это разговор, так, в пользу бедных, если не больная философия. Вернее, философия больного. А суть этой философии в монологах на кладбище, раньше – в рассуждениях после убийства Полония: «Можно вытащить рыбу на червяка, пообедавшего королем, и пообедать рыбой, которая проглотила этого червяка». «Стоило ли давать этим костям воспитание, чтобы потом играть ими в бабки?» «Пред кем весь мир лежал в пыли, Торчит затычкою в щели». Нет, такое умонастроение – вещь врожденная. В случае Гамлета, принца датского, отнюдь не имеет никакого отношения к, весьма проблематичному, скажем, забегая вперед, коварному убийству его отца. Представим на миг противоборство двух племянников, отцы которых были убиты: Гамлета и Фортинбраса? Не как истеричных дуэлянтов, а как полководцев на поле брани?