Она села посреди остывшегопожарищаи сталаперебиратьрукамипрах
своего жилища. Она зналасвою долю,что ей пораумирать, нодушаеене
смирялась с этой долей, потому что еслиона умрет, то где сохранится память
о ее детях и кто их сбережет в своей любви, когда ее сердцетоже перестанет
дышать?
Матьтого не знала,и она думала одна. К ней подошла соседка, Евдокия
Петровна, молодаяженщина, миловидная и полная прежде, а теперь ослабевшая,
тихая иравнодушная; двоихмалолетнихдетей ееубилибомбой,когда она
уходила с ними из города,а муж пропал без вести на земляных работах, и она
вернуласьобратно, чтобысхоронитьдетейи дожить свое времяна мертвом
месте.
- Здравствуйте, Мария Васильевна, - произнесла Евдокия Петровна.
- Это ты, Дуня, - сказала ей Мария Васильевна. - Pдись со мной, давай с
тобой разговор разговаривать. Поищи у меня в голове, я давно не мылась.
Дуня с покорностью села рядом: Мария Васильевнаположила голову ейна
колени,и соседка стала искать у нее в голове.Обеим теперь было легчеза
этим занятием;однастарательно работала,адругаяприльнулакнейи
задремала в покое от близости знакомого человека.
- Твои-то все померли? - спросила Мария Васильевна.
- Все, а то как же! - ответила Дуня. - И твои все?
- Все, никого нету. - сказала Мария Васильевна.
-Унасстобойпоровнуникогонету,-произнеслаДуня,
удовлетворенная, что ее горе не самое большое на свете: у других людей такое
же.
-У меня-тогоря побольше твоего будет: яипреждевдоваяжила, -
проговорила Мария Васильевна. - А двое-то моих сыновей здесь у посада легли.
Ониврабочийбатальонпоступили,когданемцыизПетропавловкина
Митрофаньевскийтракт вышлиА дочкамояповеламеняотсюда кудаглаза
глядят, оналюбиламеня,она дочьмоя была,потом отошлаот меня,она
полюбила других, онаполюбила всех, онапожалела одного -она была добрая
девочка, она моядочка, -онанаклонилась кнему,онбылбольной,он
раненый,он стал какнеживой, иеетожетогдаубили, убилисверхуот
аэроплана А я вернулась, мне-то что же! Мне-то что же теперь! Мне все равно!
Я сама теперь как мертвая
-А что ж тебе делать-то: живи, какмертвая, я тоже так живу, сказала
Дуня. - Мои лежат, и твои легли Я-тознаю,где твои лежат, - они там, куда
всех сволокли и схоронили, я тут была, я-то глазами своими видела. _ерва они
всех убитых покойников сосчитали, бумагу составили, своих отдельно положили,
а наших прочь отволокли подалее. Потом наших всех разделинаголо и в бумагу
весь прибытокотвещей записали. Они долготаково заботились,а потом уж
хоронить таскать начали.
- А могилу-то кто вырыл?- обеспокоилась МарияВасильевна. -Глубоко
отрыли-то? Ведь голых, зябких хоронили, глубокая могила была бы потеплее!
- Нет, каковотам глубоко! - сообщила Дуня.