Он видел это не только в своих снах, но еще и догадывался из-за машины. После того случая Бинг встретился с ней еще раз во время работы на погрузочной платформе. Какие-то ребята нарисовали аэрозольной краской на задней стороне здания большой черный член, извергавший сперму на пару красных шаров, которые, предположительно, изображали сиськи, но выглядели, на взгляд Бинга, как рождественские игрушки. Он работал снаружи в защитном прорезиненном костюме и промышленном противогазе, с ведром щелочного раствора в руке, чтобы отскоблить металлической щеткой краску со стены.
Бинг любил работать со щелоком. Он любил наблюдать, как тот растворяет краску. Денис Лури – аутист из утренней смены – рассказывал, что щелок может расплавить тело человека до состояния жижи. Денис и Бинг положили дохлую летучую мышь в ведро с щелочью и оставили ее на сутки, а на следующее утро там не было ничего, кроме выглядящих как бутафория полупрозрачных костей.
Он отступил назад, любуясь своей работой. Яйца почти исчезли, обнажив под собой красный кирпич; остались только черный член и сиськи. Внезапно он увидел, как на стене появилась его тень, четко очерченная на грубом кирпиче.
Бинг повернулся на каблуках, чтобы посмотреть назад, и увидел черный «Роллс»: тот был припаркован по другую сторону проволочного забора. Высоко расположенные фары ближнего света слепили ярким светом.
Можно всю жизнь наблюдать за птицами, не понимая, чем воробей отличается от дрозда, но лебедя все признают с первого взгляда. То же самое и с машинами. Возможно, кто-то не отличит «Санфайр» от «Файрберда», но стоит ему увидеть «Роллс-Ройс», он тут же его узнает.
При виде машины Бинг улыбнулся и почувствовал, как к сердцу прилила кровь: сейчас это произойдет. Водитель откроет дверцу и спросит: «Молодой человек, а не вы ли Бинг Партридж, который написал нам по поводу работы в Стране Рождества?» И жизнь начнется. Наконец начнется новая жизнь.
Однако дверь не открылась… пока что. Человек за рулем – Бинг не разглядел его лица из-за слепящих фар – ничего не сказал и даже не опустил стекло. Однако он приветственно мигнул дальним светом, прежде чем развернуть машину по широкому кругу и отъехать от здания «НорХимФарм».
Бинг снял противогаз и сунул под мышку. Под защитной маской его лицо раскраснелось, и прохладный в тени воздух приятно обдувал его кожу. Он услышал доносившийся из машины рождественский гимн «Радуйся, мир!». Да. Именно так он себя и чувствовал.
Он не понимал, приглашает ли его с собой человек за рулем или нет. Должен ли Бинг бросить маску, ведро с щелоком, обойти забор и сесть на пассажирское сиденье? Но как только он сделал шаг, машина медленно покатилась вперед.
– Подождите! – крикнул Бинг. – Не уезжайте! Подождите!
Он пришел в ужас от вида уезжающего «Роллса» и уменьшающегося вдали номерного знака NOS4A2.
Ошеломленный Бинг, уже впадающий в панику, кричал вслед:
– Я видел ее! Я видел Страну Рождества! Пожалуйста! Дайте мне шанс! Пожалуйста, вернитесь!
Вспыхнул стоп-сигнал. «Роллс» на мгновение замедлился, словно услышал крики Бинга, но затем поехал дальше.
– Дайте мне шанс! – закричал Партридж. – Всего один шанс!
«Роллс» уже исчез за углом. Раскрасневшийся Бинг обливался потом, сердце гулко стучало в груди.
Он все еще стоял там, когда бригадир, мистер Паладин, вышел покурить на погрузочную платформу.
– Эй, Бинг, ты еще член не стер, – сказал он. – Ты этим утром работаешь или отпуск решил взять?
Бинг беспомощно смотрел на дорогу.
– Отпуск на рождественские выходные, – сказал он тихим голосом, чтобы мистер Паладин не мог его услышать.
* * *
Бинг не видел «Роллс» всю неделю из-за смены графика: ему пришлось пахать за двоих – с шести до шести. На складах было чертовски жарко – настолько жарко, что можно было обжечься о баллоны со сжиженным газом. Бинг сел в свой обычный автобус до дома: сорок минут езды, шумные вентиляторы, задувающие горячий воздух в салон, и надрывающийся всю дорогу младенец.
Он вышел на остановке «Фэйрфилд-стрит» и следующие три квартала прошел пешком. Воздух сложно было назвать воздухом, он скорее походил на жидкость, которая, казалось, вот-вот закипит. Жар поднимался от размягченного асфальта и наполнял собой воздух – так, что дома в конце квартала дрожали, как отражение в неспокойном пруду.
– Жара, жара, уходи, – напевал Бинг. – Прохладу мне приведи…
«Роллс» стоял на улице перед домом. Человек за рулем выглянул из окна, посмотрел на Бинга и улыбнулся ему, как старому другу, затем махнул длинными пальцами: давай быстрее.
Бинг неловко взмахнул рукой в ответном приветствии и засеменил по улице нелепой трусцой толстяка. Появление «Роллса» у дома взволновало Бинга. Какая-то его часть верила, что человек из Страны Рождества когда-нибудь да приедет за ним. Однако другая часть начинала тревожиться, что его мечты и случайные встречи с машиной больше походили на ворон, круживших в преддверии чего-то нехорошего – например сумасшествия. С каждым шагом ему все больше казалось, что NOS4A2 начнет двигаться, что автомобиль уедет и исчезнет навсегда. Но машина оставалась на месте.
Человек на пассажирском сиденье вообще-то сидел за рулем, потому что в «Роллс-Ройсе», старом английском автомобиле, рулевое колесо располагалось справа. Водитель доброжелательно улыбнулся Бингу Партриджу. Бинг с первого взгляда понял: хотя этому человеку точно перевалило за сорок, он был намного старше своих лет. Его спокойные глаза оттенка выцветшего морского стекла на самом деле были глазами старика – неизмеримо древними. В вытянутом лице сквозили мудрость и доброта, даже несмотря на неправильный прикус и кривоватые зубы. Некоторые люди, предположил Бинг, могли бы сравнить его лицо с мордочкой хорька, но в профиль он смотрелся как лик на монетах.
– Вот он! – закричал мужчина за рулем. – Пылкий молодой Бинг Партридж. Герой дня! Нам давно следовало побеседовать, молодой человек! Готов поспорить, что это будет самая важная беседа в твоей жизни!
– Вы из Страны Рождества? – севшим голосом спросил Бинг.
Старик – или, возможно, неподвластный времени мужчина – приложил палец к одной стороне носа.
– Чарльз Талент Мэнкс-третий к твоим услугам, мой дорогой! Генеральный директор компании «Страна Рождества»! Начальник увеселений и президент забав. А также Его Преосвященство! Король дерьма с холма навоза, хотя этот чин и не значится в моей визитке.
Он щелкнул пальцами, и словно из ниоткуда в его руке появилась визитная карточка. Бинг взял карточку и внимательно ее изучил.
– Если лизнешь, почувствуешь вкус леденцов, – сказал мистер Мэнкс.
Бинг взглянул на него и провел шершавым языком по карточке. Она имела вкус бумаги и картона.
– Шутка! – закричал Чарли и врезал Бингу по плечу. – Кто я, по-твоему, такой? Вилли Вонка? Залезай! Забирайся в машину! Сынок, выглядишь так, словно вот-вот превратишься в лужицу бингового сока! Позволь угостить тебя лимонадом! Нам нужно обсудить кое-что важное!
– Работу? – спросил Бинг.
– Будущее, – ответил Чарли.
Шоссе 322
– В такой красивой машине я ни разу не ездил, – сказал Бинг Партридж, когда они мчались по шоссе 322. «Роллс» вписывался в повороты, как шариковый подшипник из нержавеющей стали, который несся по пазу.
– «Роллс-Ройс Призрак» 1938 года – один из четырех сотен, произведенных в Бристоле, что расположен в Англии. Штучный экземпляр… как и ты, Бинг Партридж!
Бинг провел рукой по шагреневой коже. Полированная вишневая приборная доска. Блестящий рычаг переключения скоростей.
– А что означает ваш номерной знак? – спросил Бинг. – Эн, о, эс, четыре, а, два?
– Носферату, – ответил Чарли Мэнкс.
– Носфер… что?
– Всего лишь одна из моих шуток, – сказал Мэнкс. – Моя первая жена однажды назвала меня Носферату. Она использовала не именно это слово, но достаточно близкое по смыслу. Видел когда-нибудь ядовитый плющ, Бинг?