Вывалившись во двор и пнув попавшуюся под ногу курицу, Егор плеснул себе в лицо воды из стоявшего рядом ведра и направился к туалету. Туалет был старым и покосившимся. Он уже не стоял, а лежал, опершись об угол двора. Подойдя к нему, Егор насторожился. После вчерашнего вечера он уже не мог пропустить слова бабушки мимо ушей, хоть это самого его и удивляло. Егор осторожно потянул на себя дверь, словно это грозило ему опасностью. Та откликнулась скрипом. После, прибив на плече слепня и подметив, что дверь скрипит как-то по-новому, Егор просунул голову внутрь. Лицо его замерло в изумлении. Туалет зарос свежей зеленеющей травой, которая росла даже на стене. Она была такой зеленой, что в нее хотелось лечь.
– Че за чертовщина. – выругался Егор. Потом он закрыл дверь и, забежал за туалет, чтобы помочиться там.
Сделав свое дело, Егор снова был вынужден удивляться. Тот угол стены, на который он помочился, тут же порос мхом и свежей зеленой травой.
***
– Эээй, Леший! – нарушил лесную тишину крик Егора, который, опершись о березу, стоял и высыпал из галоши мусор. Страшная одышка мешала ему говорить. – Леший!
Справившись с галошей, Егор снова пустился в путь. Рой слепней кружил вокруг него в полуденном зное, и мужчина отмахивался от них и чертыхался. После, перебравшись через большую поваленную сосну и провалившись в яму, Егор застыл.
– Чего орешь, как ненормальный? – спросил его, встав над Егором, Леший. Он пожевывал травинку и ухмылялся. Лицо его было спокойным и загорелым. Слишком спокойным и слишком загорелым. Глаза горели.
– Ты че со мной наделал, чертина? – проговорил, запыхаясь, Егор. Лицо его пылало от жара. После он поднялся из канавы и утер пот. – Я теперь че, живой водой ссу? У меня весь дом травой зарос, коров пасти можно.
– Ты хотел суперспособность, так вот она. По герою и способности. – усмехнулся Леший.
Егор хотел его схватить, но леший извернулся и ловким движением сбил мужчину с ног, после чего тот повалился обратно в свою канаву.
– Ты чего хотел? Хотел горы мизинцем двигать? Быть лешим – это не дар, а обязанность. Ты теперь особенный, гордись этим. А все остальное нужно просто принять. А не хочешь принимать, так нечего и орать лишнего. Валяйся в своей канаве и не высовывайся.
– Ты мне не говорил, что придется…
– Я не могу знать, что тебе придется. Ты взял на себя ответственность стать руками и глазами леса. Не меня, а леса. И не я, а лес решает, что тебе уметь, а что не уметь. Не хочешь, давай меняемся назад. Честно говоря, я не думал, что ты протянешь дольше. Алкаш хренов.
– Протяну. – проворчал Егор. Он поднялся из канавы и поправился. Лицо его гордо вздернулось, а губы поджались.
– Ты обрел великий дар, помни это. Ради такого можно и потерпеть. Только не разбазарь его. – добавил леший, и пошагал прочь.
– Не разбазарю. – огрызнулся Егор, поправляя на себе майку. После он пнул валявшуюся в канаве бутылку и стал выбираться.
***
Потянувшись и зевнув, Егор поднялся со старого матраса, который лежал в огороде между грядок с луком. Солнце светило все еще высоко, а жар стоял невыносимый. В небе было почти не облачка. От покрывавших дрова кусков железа веяло жаром. Егор подошел к большой ржавой бочке с водой, вокруг которой торчала крапива и умылся. Вода почти сразу испарилась с сонного лица мужчины. Тут же он поднял ведро с водой и отпил из него, а после зашел во двор. Проходя мимо зеркала в коридоре он остановился и попозировал, напрягая свои пухлые руки.
– Дай сотню! Не хватает. – проговорил Егор, подойдя к бабушке, которая трудилась на кухне. Тут же он схватил со стола пирог и закинул в рот. Вслед за пирогом во рту исчез так же заветренный кусок сыра.
– На что? – ответила та, не оборачиваясь на него. Старушка чистила щеткой чугун, то и дело утирая рукавом лоб.
– Так… Я в конце месяца с Серегой пойду, заработаю. Все отдам. – ответил Егор, берясь за молоко.
– Денег надо, так пошел бы хоть поработал где, а то лежишь, как на курорте. Шла сегодня, чуть не споткнулась о тебя, думала уж не умер ли. Дед твой раньше всегда вот так, как свалится, и все…
– Да говорю отдам. Дело чести. Сказал отдам, значит отдам, порвусь, но отдам.
– Видали мы ваше дело чести. Чести. – выдохнула Бабушка. После она подошла к шкафу и достала из пакета деньги.
– На. – протянула она сотню. – Если в магазине будешь, возьми там соли. Кто-то всю… высолил. И посмотри может еще перец…
– Баб, да не разбираюсь я в этих всех перцах. Опять все не то будет.
– Ну ладно. Возьми соли хотя бы. Совсем нет.
– Спасибо, Баб. – ответил Егор, смутившись. – Я говорю, дело чести. Ты не переживай. У меня вот дело пойдет, заживем. Вот увидишь. Я тебе не только соли, чего хочешь…
– Иди, иди уже…
Пройдя мимо нескольких старушек, которые сидели на лавке рядом с сельским магазинчиком и выдержав все испытующие взгляды, Егор поправил задравшуюся майку и взбежал по лестнице на высокое деревянное крыльцо. Каждая ступень приветствовала его скрипом. Далее он вошёл внутрь. Перед прилавком стояли две женщины и вели беседу с продавщицей, которая отмахивалась от мух и от жары сложенным из газеты веером. В стороне от кассы жужжал вентилятор с несколькими привязанными к нему ленточками.
– Пива подайте. – проговорил Егор и протянул сотню. От стоявшей в магазине духоты ему сделалось плохо.
– Подождешь! Пива… Меня не видно что ли, стою. – огрызнулась на него одна из женщин. – Ну и наглость…
– Ну так вы стоите, а я по делу пришел… – усмехнулся Егор в ответ.
– Хороши у вас дела, ничего не скажешь. – ответила ему вторая женщина.
– Есть для травы что-нибудь? – обратилась первая женщина к продавщице. – Васька со своим футболом все вытоптали, свинарник под окном мне развели.
– Удобрения есть, соль вон какая-то, подать?
– А семян никаких нет? Не знай как теперь растить ее…
– Нет, только удобрение.
– Не надо. У меня этого удобрения там теперь до жопы. Хоть грядки сади. А травы нет. Как дождь пойдет, до крыльца не доберешься, трясина настоящая.
Собрав котомки, женщины пошагали в сторону выхода. Егор остался у кассы. Лицо его остановилось. Глаза его озарились проблеском гения.
– Пива-то надо? – обратилась к нему продавщица. Она с недоверием оглядела его, а потом шлепнула себя по руке, прибив муху.
– А? – вышел из оцепенения Егор. – Пива? Да, давайте. Часто у вас траву просят?
– Да бывает. Сейчас же газоны у всех, вот и сходят с ума. Будто в поле травы им не хватает. – ответила продавщица, нагнувшись за пивом.
– Травы да, не хватает… – как бы в забытие проговорил Егор.
***
Почесав молотком спину, Егор подошел к Столбу, стоящему на центральной деревенской площади, а потом достал из корзины кусок картона. Далее он выплюнул в руку ржавый гвоздь. Прижав картон локтем, Егор приколотил его к столбу.
На картоне было написано маркером:
“Озеленение участков.
Высаживаем траву за один день на любые поверхности.
Гарантия”
***
– Баб, дашь в долг три сотни? Хотя нет, давай пять. – прокричал Егор, вбежав в огород. После он умылся водой из ведра, широким жестом плеснув ее себе на лицо. Его бабушка стояла над грядкой с лейкой. Вечернее солнце все еще ярко сияло в небе, но жар уже спал. Прохладный ветер колыхал листву нескольких вишен, стоявших в стороне у покосившегося забора. В листве пели птицы. Несколько кур рылись между грядок.
– Я сегодня же отдам. Мне на бизнес. Дело свое начинаю. – добавил Егор, не дождавшись никакой реакции. Сорвав с грядки лук, он засунул его себе в рот и стал жевать, с радостью в глазах озираясь по сторонам.
– Что еще за дело? Опять фонари в лесу вешать? – выдохнула старушка, разгибаясь. – С прошлого разу фонарей уже хватило. Все зайцы должно быть посветлу ходят, одни мы во тьме шаримся. Ты бы лучше шел хорошего чего сделал, забор вон еле стоит, гляди того прибьет свалится.
– Да какие зайцы, бабуль. Я говорю, сегодня отдам. С процентами. Стыдно просить, но все же прошу, потому, что знаю, дело выгорит.