Они миновали крошечную опушку с сочными цветами. Часть из представленных сортов, безусловно, можно было видеть в саду Инлюх’цида. Шаттьях не выдержал и нарушил убаюкивающую тишину:
– Келамизар, его знания и библиотека – единое целое. Он меняет ход времени произвольным образом, видит вещи насквозь и знает будущее наперед. Не передумал?
– Нет.
А пейзаж тем временем менялся. Лес поредел, и кадры с пестрой растительностью уступали место новым, с неизвестной, но все еще кажущейся знакомой, местностью. Светило жарило их плечи, варило прямо в панцирях, превращая в невкусный суп. На пути протекал ручей, порожденный ключом. Тут они как следует напились и набрали воды под завязку.
Равнина лихо взяла вверх, и справа показался кряж. Минутой позже появилась река – она как будто пряталась все время, хотя ее присутствие ощущалось раньше.
Тропа, то расширяясь, то сужаясь, виляла, как ей вздумается, и вела их обратно в лес. Пару раз Шаттьях поглядывал в подзорную трубу, чтобы отбросить последние сомнения.
Вдруг небо быстро заволокли тучи, добавив ложек дегтя в сиреневое море, и посыпал долгожданный дождь. Все перемешалось в ощущениях Евгения, но на душе было приятно. Даже свисавшие мокрые ветви деревьев, подозрительно похожих на земные ивы, смешили, шлепая по суровым мордам. Лошади явно были не против, чтобы их наездники слегка помылись.
Небеса (а может кто еще?) знали, когда опрокинуть свой ушат, заполненный до краев. Дождь нещадно колотил по открытым головам, словно отговаривая путников от их темного дела, но воля их была непоколебима и несгибаема. «Коль не слышно ничего и не видно ни шиша, так и фиг с ним, с дождем – глядишь, издохнет скоро» – примерно так могли подумать капитаны, если бы отвлеклись от таинственного тихого и малость приятного морока, что за последние часы лишь усилился молочной непроницаемостью.
Они промокли до нитки и прошли еще километра два, и вот – лес расступился и пред взором путников явилась она – Библиотека. Ее в самом деле стоило именовать с большой буквы. Высокая башня, сложенная черным камнем, немногим уступала Крепости в размерах. Она стояла неподалеку от невесть откуда взявшегося обрыва. С трех сторон закрыта высокими деревьями, и лишь ее макушка слегка возвышалась над лесом. У сооружения почти не было бойниц, и для войны оно явно не было предназначено. Тем удивительнее, что оно осталось почти нетронутым, а ведь этой, можно смело сказать, великой, а то и единственной уцелевшей самостоятельной и самодостаточной библиотеке около тысячи местных лет!
В окошках на первом и втором этажах горел тусклый, моргающий свет, и создавалось впечатление, что это древнее, угрюмое и дремучее чудище не собиралось попадать лишний раз на глаза, но к гостям было готово.
Люциана, Шаттьях и Евгений вошли внутрь и осмотрелись. Сразу после невыразительной прихожей с парой скамеек раскинулся колоссальных размеров круглый зал с куполообразным потолком высотой под десять метров. С первого же шага по этой священной земле неминуемо начинает кружиться голова, словно на нее действует иное атмосферное давление; угрожающе, но немо наступают исполинские стены, а в нос сразу проникает приятный и хорошо знакомый запах старых книг. Их здесь такое невообразимое множество, что оно могло бы конкурировать с известными на всю Землю библиотеками. Просто глядя на стройные ряды полок при свете горелок, уже создавалось впечатление, что ты столкнулся с самым главным, бесконечным, вневременным.
Помимо трехметровых книжных полок, стоящих внизу, здесь был второй ярус с двумя пересекающимися мостиками. Там тоже стояли полки и столы для чтения.
Капитаны зашли вслед за родственниками, но спустя мгновения решили подождать снаружи, чтобы присмотреть за лошадьми, хотя там продолжал моросить дождь, и было намного холоднее.
Остальной отряд, медленно и заворожено осматриваясь, наслаждаясь неповторимой атмосферой – каждый по-своему, прошел вглубь зала и увидел трех чингар.
На высокой стремянке стоял граф и, как будто вел опись экземпляров. А чуть поодаль и внизу стоял Келамизар с графиней. Старый только что ей что-то рассказывал.
С графскими особами все было примерно ясно: одеты вычурно и пышно, вплоть до удлиненного подобия фрака и вечернего платья с кружевами из черной ткани, что здесь считается роскошью. Как будто собрались на бал – «лопни, но держи фасон». Ауры от капитанских отличались большей выраженностью «квазидоброго» светло-голубого свечения. Да и ту разницу можно было объяснить временным отсутствием необходимости постоянно быть начеку.
А вот с гвоздем программы все интереснее. Этот чингарский старец ростом с Евгения. Копны длинных, свисающих до плеч, волос еще не поседели до конца. Одет в довольно простенькую, удобную светло-коричневую робу с капюшоном и плащом до пола. Его морщинистое лицо не отражало следов бесконечных мук, как это часто бывает.
Человеку, только обретшему виденье в духовном спектре, могло бы показаться, что у Келамизара вовсе нет ауры. На самом же деле его аура, едва-едва заметного сине-фиолетового тона, словно облако газа, заполняло все пространство Библиотеки целиком. Остальные ипостаси, казалось, стали ему настолько чужды, что он лишь изредка позволял разбавить ауру тусклыми мимолетными пузыриками всех цветов в произвольных местах зала.
Ну и, конечно, взгляд. Опять же, обычному обывателю ничего сразу в глаза не бросилось бы: ни надменности, ни страсти, ни томного ожидания, но в одном можно быть уверенным – он знает больше тебя, кем бы из живых ты ни был.
Келамизар поднял голову и уже смотрел в сторону входящей группы. В глазах вспыхивали и гасли желтые искорки.
– Благодарю, что приняли нас, – начал Евгений, и они поклонились.
– Сразу к делу? – спросил Келамизар, пристально смотря Жене в глаза. На брата с сестрой он даже не взглянул. Граф и графиня, напротив, стали внимательно изучать всех, кто пожаловал в столь поздний час.
– Да.
Келамизар помедлил еще мгновение и отвернулся.
– Что-то конкретное? – спросил он.
– «Заметки отцов: часть восемь».
Граф, услышав телепатическое указание, пододвинул лестницу к нужному месту, залез, и почти сразу извлек искомое. Это была огромная книга формата А2 и толщиной сантиметров пять. Переплет болотного цвета с серебристой рамкой. Материал обложки прочный и напоминал кожу сержантских доспехов.
Граф с трудом протянул ее сначала хозяину, но Келамизар кивнул на дальний стол. Граф послушно отнес, куда велено, и постарался положить ее не брякая. В худшем случае вряд ли бы книга пострадала сильнее стола.
Окружающие стали о чем-то балаболить. Евгений, мгновенно отгородившись от всего прочего, сел за стол, открыл двадцать третью главу и впился в знания, запечатленные на пожелтевших и пропитанных пылью от времени прочных толстых страницах.
Его глаза забегали в безумном танце, зрачки вновь расширились, сознание помутнело, и голова упала на книгу.
Одинокая хижина в горах на севере. Посередине стол, по всей площади расстелен матерчатый свиток, а на нем двуручный молот. Оружие иногда лоснилось нефтью. Все это видно сверху, словно крыша у домика пропала. При большем подъеме стал виден полукруг людей: среди них было двое низких бородатых, женщина с арбалетом за спиной, монах в серой рясе, со спрятанными в рукавах ладонями, еще один стоял чуть поодаль. Некоторое время наблюдал за ними. И вдруг монах поднял голову и посмотрел на меня.
«Вот это, мать его, четкое видение!».
Это было сродни звона колоколов близ церкви – так потрясло, что даже контроль на секунду ослаб, позволив Жене выразить впечатления. Всего пять секунд он пролежал в отключке – никто не стал бить тревогу. Келамизар не сводил глаз с Евгения, и когда книга была закрыта (даже одна глава не была дочитана), позвал его за собой в башню.